на него смотрела.
– А почему нет? – мягко поинтересовался Лик. – Я не могу любить тебя?
Шут за плечом взвился и зашипел от боли. В глазах Рыжика заблестели слезы. Она поспешно опустила веки и закусила нижнюю губу. Лик мысленно одернул себя. Поспешил. Нужно было уйти от ответа и вернуться к разговору гораздо позже. Ей не нужны слова, ей нужны дела. Родители наглядно показали дочери пустоту слова «люблю», а Береслава слишком умная особа, чтобы говорить правнучке опасный глагол. Она все объяснила Марусе деяниями. Лику ничего не оставалось, кроме как произнести:
– Я люблю тебя.
Ошибку не исправит, но впоследствии заставит совесть Рыжика помучить хозяйку за оказанное недоверие. Слова вес сами по себе не имеют, вес им дает личность говорящего. Она эту истину еще не усвоила.
Бог потянулся и поцеловал Марусю в висок. Теперь неплохо будет вывести ее из равновесия:
– Я же все равно тебе с самого начала нравился.
– Что?!
Лик с удовольствием понаблюдал за преображением маленького слабого Рыжика в возмущенную и совсем не слабую ведьму. Она даже подскочила. Глаза загорелись, губы сжались, ресницы от влаги слиплись, бледность сошла, и кудри во все стороны торчат. Чисто ведьма! Весьма соблазнительная ведьма.
– Ты обо мне заботилась. От похмелья лечила, и от стресса.
Руся открыла рот, дабы опровергнуть неуместную божественную самоуверенность, но тут же закрыла. Слишком явной жаждой приключений загорелись белые глаза. Она сощурилась:
– Ты нарочно!
Ликург рассмеялся:
– Есть такое.
Он вдруг сел, оказавшись лицом к лицу с Русей, и с нескрываемым азартом прошептал:
– Накажи меня…
При этом он и шутил, и был серьезен одновременно.
Маруся издала истеричный смешок, попятилась, спрыгнула с кровати и убежала в ванную. Многовато информации для одного позднего вечера. Несколько часов назад у нее вообще в личной жизни мужчин не было и не намечалось, а он сразу и «люблю», и «накажи». Руся закрыла за собой дверь и обессиленно постучалась об нее лбом.
– Что я делаю? Что я делаю?..
Костя созерцал Бездну. Бездна созерцала Костю.
– И что скажешь в свое оправдание? – тихо, спокойно, мягко произнес Атум.
В целом, Ивченко еще пять минут назад, очень долгих, стоит отметить, пять минут назад, переступив порог кабинета Ярослава, понял, что перед ним не добродушное всемогущее создание, к которому он успел привыкнуть, а Женин папа. И Жениного папу потенциальный кавалер не устраивал. Впрочем, ясно, что Жениного папу ни один кавалер не устраивал. Костя вжался в кресло сильнее и как можно деликатнее просипел:
– Как думаете, я ей хоть чуть-чуть нравлюсь?
Ярослава от услышанного хамства слегка перекосило. Правая половина лица осталась равнодушной, на левой появилось искреннее недоверие.
– Откуда мне знать?! – начала свирепеть Бездна. За окном громыхнуло.
– Папа! – Женин голос в динамике прозвучал не менее жутко.
– Откуда