хранивший хладнокровие, накинулся с кулаками на брата.
После этого инцидента королю стало так плохо, что вновь пришлось прибегать к услугам лекарей.
«Сколько он еще протянет?» – прикидывал Глостер, снова и снова вспоминая, с какой уверенностью Джордж твердил, что после Эдуарда только он один имеет права на корону. Но отчего при этом он забывал о законных сыновьях Эдуарда? Нет, тут что-то явно было. Ведь не зря же так опасался Джорджа старший брат. Дьявол! Знать бы хоть строчку из документа, сгоревшего в его собственном камине! И что это за таинственность вокруг некоего аббата из города Бат, которого так охраняют люди короля?
Наступили рождественские праздники. Ричард стал подумывать об отъезде. У него ведь было еще дело – следовало завершить приручение Анны Невиль, этой дикой кошки, которая еще не знала, что на их с Ричардом брак уже дано высочайшее разрешение. А здесь… Ричард не сомневался, что Джордж проиграл и не сегодня-завтра его кудрявая голова скатится с плахи. И потому он был так удивлен, когда его опять тайно навестила королева.
Ричард уже готовился к отъезду и встретил ее не слишком любезно.
– Что вам надо, Лиз?
Не так давно она запретила ему так называть себя, однако на сей раз словно не придала этому значения.
– Ричард, мне нужна твоя помощь. Видишь ли… – Элизабет странно мялась. – Дело в том, что Эдуард никогда не доведет дело с Джорджем до казни.
Ричарду даже показалось, что он ослышался. Приговор был уже произнесен, все пэры высказались за смертную казнь, а Эдуард… Но ведь Эдуард и впрямь все никак не решится назвать день казни!
Видя его замешательство, Элизабет в своей обычной неторопливой манере поведала о том, что давно поняла: последнего решительного удара брату Эдуард не нанесет. Он может разорить его, унизить, заточить в тюрьму, но никогда не лишит жизни.
Когда королева умолкла, они с Ричардом долго глядели друг на друга. Оба были заинтересованы в смерти Джорджа, и это делало их союзниками.
– Я никогда не поверю, – начал Глостер, – чтобы такая умная женщина, как ты, Лиз, не смогла уговорить Эдуарда.
Она медленно вздохнула.
– Есть вещи, в которых я бессильна. Это когда речь идет о вашей семье, Ричард. Вы – Плантагенеты. И ты, и твоя мать значите для Эдуарда гораздо больше, чем я.
Ричард машинально поиграл рукоятью кинжала на поясе.
– Как я понял из твоих слов, Сесилия Йоркская просила сына о своем любимчике?
– Да. Она, по сути, не вставала с колен, хотя я еще раньше поняла, что Нэд пощадит Джорджа. Эта ваша нелепая поговорка: «Йорк никогда не пойдет против Йорка»…
На ее лице отразилась досада, но Ричард усмехнулся.
– Что касается меня, то я не нахожу ее такой уж нелепой. Однако в одном ты права, Лиз: если Эдуард решил пощадить брата – он это сделает.
Последнюю фразу Ричард произнес самым бесцветным тоном. А через миг уже улыбался.
– Ты права, Лиз, что вновь обращаешься