что этого маловато, принесла огромную лупу на обшарпанной деревянной ручке. Бурмистров терпеливо ждал, периодически забрасывая в рот по два кедровых орешка из пакетика в боковом кармане джинсов. Старлея мучила жажда, но бутылок с кока-колой больше не было.
– Все в порядке, – прошамкала обитательница первого этажа беззубым ртом, возвращая Георгию его служебное удостоверение. – Ты и впрямь милиционер, внучок.
– Я это знал с самого начала, – улыбнулся Бурмистров.
– И ты очень правильно сделал, что обратился ко мне. Я в этом доме все про всех знаю. Почитай, ужо шестьдесят лет тут живу. Да больше! – махнула сухонькой ручонкой старушка. – Скоро семьдесят будет. Сам товарищ Сталин незадолго до кончины облагодетельствовал, пусть земля ему будет пухом. Не забыл моих заслуг перед отечеством. Ну, да это дело прошлое… Ты чего хотел-то, внучок?
Бурмистров забросил в рот еще два орешка. Из телевизора в недрах квартиры продолжали приглушенно доноситься позывные передачи «Поле чудес». Через окно старлей мог видеть, как Якубович примеряет подаренные ему кем-то из игроков валенки со стразами. Явно женские.
– Извините, как я могу к вам обращаться? – спросил он.
– Ко мне-то? Баба Нина я… Меня все так зовут, и ты величай.
– Ну… Хорошо… Меня интересуют жильцы из шестой квартиры…
– Из шестой? – тут же переспросила баба Нина. – Это же где американцы обитали? Хорошие люди… Помню. И он, и она… Всегда такие вежливые, обходительные. Ни одного бранного слова от них не слыхивала. Хотя не по-нашему, бывало, так причесывали, что аж завидно становилось. Бойко так, складно… Хорошая пара… А вот сынок у них непутевый уродился. И как так бывает? Видать, природа отдохнуть на нем решила. Такого сынка иметь – не приведи Господь. У меня самой-то детишек не было. Не привелось… Но уж лучше никаких, чем как этот… Пьет, курит, нигде никогда не работал толком… Но мнил себя адвокатом. А что ж это за адвокат такой, если он с утра до ночи под окнами пьяный бродит с девицами сомнительной репутации? И вечно без денег. За счет мамкиной пенсии и жил только. Старший-то Хейвуд давно помер, а Мария с сынком таким уж намаялась… Думаю, смерть для нее избавлением стала. Ну, а ты это… – выдернула себя старушка из паутины воспоминаний, возвращаясь в реальность. – Зря пришел, получается, внучок. В шестой квартире давно уже никто не проживает. Пустая она. Почитай, как год с лихом пустая. Ну, аккурат с момента смерти Марии… Марк этот беспутный даже в наследство вступить не удосужился. Как он теперь живет, не представляю, можа, и сам помер с перепою.
– Вы хотите сказать, что с момента смерти Марии Хейвуд Марк тут не появлялся ни разу?
Бурмистров сознательно избегал обращаться к собеседнице «баба Нина». Очередная небольшая порция орешков скрылась во рту старлея. С любопытством отследив это его движение, старушка подтвердила:
– Ни разу. Уж я бы непременно заметила. Да и как он появится без моей подмоги? Единственные ключи от квартиры Марии у меня. Вон они, в колидоре, на крючке висят. Того и гляди ржавчиной покроются.