и нашел способов перемещения в пространстве.
– Его бред не такой уж и бредовый, пап. Есть в его зарисовках ценные наблюдения и формулы о временной запутанности.
– Ну, он же профессор физики в прошлом. Что-то да помнит про квантовое бессмертие. Ну а друзья твоего возраста? Или девочки? Тут ведь нет ни одной подружки!
– Девчонки…! Они все глупые и думают о сериалах, фейсбуке и селфи, ты о чем вообще? Мне никогда не будет интересна девочка-ровесница! Вот, Белла Сургут куда как больше подходит.
– Мадам Белла? Ей же сорок! Учти, сын, не законно сорокалетней крутить амуры с тинейджером! Ее посадят за такое в тюрьму.
– За стихи в тюрьму не сажают. А я главный герой в ее лирике, это-то законно?
– Главный герой… а с какой особенностью она здесь? Что-то, вроде, с неудачным гипнозом в ее анамнезе?
– Да, она хотела похудеть. Весила сто шестьдесят при росте в сто пятьдесят пять. Пошла к какому-то умельцу, распиаренному у себя в Брянске. Так хорошо ей промыли мозги, что есть перестала! Теперь борется с анорексией. У нее специальные майки под одеждой с внутренними карманами для свисающей лишней кожи. Белла похожа на оплавившуюся свечку. Фитиль, который таскает повсюду за собой былой воск.
– Мама бы хотела, чтобы ты рос в социуме. Бегал с пацанами по макдональдсам и киношкам, целовался с какой-нибудь Леночкой или Олечкой с соседней парты! Она бы не желала тебе навечно скрываться от людей.
– Ты знаешь, – отвернулся Миша. Воспоминания отца о матери вгоняли его в ужас. Сам он пытался не вспоминать ее, – это я виноват в том, что она пропала.
– Не говори так. – Вадим обогнул сына, разворачивая его к себе, – ты был ребенком! И не умел контролировать свои силы. – Он медлил, – ты молчишь до сих пор и не сознаешься ни мне ни Слакве, что это была за «Вика», которую ты постоянно звал. Ты решил скрыть информацию о ней, ведь так?
– Я ничего не могу вспомнить про нее… Это правда. Обрывки, куски ощущений, не помню, что она значила для меня! Вика стерла мне память. И она еще объявится, отец.
– Что?
– Конечно, объявится! Думаешь, она оставит меня в покое? Я только и делаю здесь, что тренируюсь блокировать. Блокировать сон, блокировать мысли, блокировать мечты. Я скоро заблокирую способность дышать, чихать и моргать! И ты хочешь, чтобы я снова оказался рядом с тобой? Надолго ли отец? До очередного моего приступа со стеклянными глазами!?
– Вика уже получила, что хотела. Разрушила нашу семью! Я один. Ты заперт. Мать пропала, скорее всего умерла. Если она выбрала нас, чтобы издеваться, то добилась чего желала.
– Я поеду с тобой, отец, но только если ты признаешься!
– Признаюсь, но в чем?
– Вы что-то сделали, да? Причинили кому-то боль? Вике или той, что прикидывается ею? Ты должен мне все рассказать, чтобы я был готов, появись она снова!
– Но мы с твоей мамой не причиняли никому зла! Нонсенс! Она даже шубу не хотела, чтобы я дарил! Жалела зверушек. А на новый год ни