Умила, младший брат Святослав и сам князь в полном порядке. Переслав поехал к нашему с Умилой старшему брату Белогору в Сукромлю, если тебе интересно.
С топотом, слышным с крыльца, в столовую влетела девочка лет двенадцати. Хорошенькая, розовая с мороза, одетая не как обычная деревенщина, а в хорошую шубку из рыжей лисы и сапожки.
– А мне сказали, что у нас гости! – прокричала она, жадно разглядывая Гранислава.
– У вас что, совсем нечего делать дворовым девкам? – удивился княжич. – Пусть пойдёт птицам насыплет, или…
Все сидящие за столом замолчали.
– Иди, Доня, скинь шубку в своей клети, – спокойно перебила Гранислава Зоря. – Не обращай внимания на грубость, выпил наш гостюшка. И сразу возвращайся к нам, за стол.
Сморщив курносый носик, девочка фыркнула и, развернувшись, пробежала по сеням. Её длинная коса недовольно подпрыгивала по спине шубки.
– Граня, – Милослав обнял плечи приятеля. – Мы с Зореславой знаем, что Доня наша сводная сестра, за седмицу до несчастья отец признался. Так что держим при себе, даже грамоте учим.
– И на хрена ей грамота в замужестве? – засомневался Гранислав.
– Она у нас будет ключницей. – Зореслава повертела серебряное кольцо на безымянном пальце. – А без грамоты ключница не ключница, разорит всё хозяйство.
– Это верно. У нас воротник[13] Тимослав тоже умеет читать и считать.
Оба княжича и Творемир до вечера ели от пуза, пили от души.
Первым под широкий дубовый стол свалился не привыкший к обильному питию Творемир.
До самой ночи Граня и Милослав, оставшись вдвоём, хвалились друг перед другом урожаем и хозяйством, любовными похождениями. Строили планы по торжку[14] на Масленицу, к которому готовились все деревни в округе. Особенно ждали ковалей с Рудых Болот. Там не сеяли, не жали, занимались только скотиной и огородом, а всё больше жарили болотную руду и ковали страшно дорогие, но необходимые в хозяйстве бороны, ножи, сковороды, серпы, топоры, стрелы, да и прочую мелочь.
До пяди помня, сколько у него земли, Граня чертил на ещё влажной от замачивания куске бересты план, располагая телеги и торговые ряды, которые ещё предстояло сколотить. Милослав тыкал пальцем в начерченный берег реки в виде подковы, и нудно повторял:
– Здесь огородим зупинку[15] для конюшни и гостевых столов. А здесь поставим дровяницу для торговых гостей. Пусть за наши дрова девки у родственников моются. Будут чистые, с ними обжиматься – сплошное удовольствие.
– Девки, это хорошо. – Глядя на столе на деревянную резную солонку, Гранислав хлопнул себя по лбу. – Блин горелый, чуть не забыл. Милослав, а у нас соль кончается. Ты не одолжишь мне бочку, а лучше две?
– Сестру нужно спросить. – Нагнувшись к полу, к спящему Творемиру, Милослав ткнул его пару раз кулаком в плечо. – Просыпайся, Творемир, в мыльню с нами пойдёшь!
Шлёпнув друга по руке, Граня понизил голос.
– Не тормоши Тошку, рано ему с гульбанистыми