мог.
– Ещё у вас говорят, что в избе можно поискать куколку, с помощью которой напустили кикимору.
Ёрш оскалился, палец указал на дверь.
– Иди, хрен заплесневелый, ищи и пусть земля тебе будет пухом!
Недомыка вторично попытался совершить подвиг, но его снова остановили.
– Так, – сказал Ёрш, – будем топтаться от того, что есть. Можжевельник, «куриный бог» и медведь. Попробуем сначала самое простое – можжевельник.
– Но мы же не знаем… – попытался вставить пять копеек мудрый еврей, но Ёрш перебил:
– Соберём все травы в округе, и пусть наш герой войдёт в избу. Авось пронесёт.
– А чем это поможет? – поинтересовался Шекельман.
– Что? – спросил Ёрш.
– Ну, – замялся Изя, – если пронесёт? Неужели кикимора вони боится?
– Это выражение такое, далдон! – рявкнул Ёрш. – Великий Род, что за дурак мне в подельники достался?
Чтобы никого не убить, он кинулся собирать все травы, что растут у избушки. Изя помогал чем мог. До Недомыки доходило долго, но не на этот раз. Однако, если Шекельман и Ёрш собрали от каждой травы по листочку-другому, то русская душа Ждана потребовала всего и побольше. В результате он превратился в ходячий стог сена, с угрожающе торчащими из него палками, небольшими раскоряченными брёвнами и вырванными с корнем деревцами: в конце концов одни валялись на земле среди травы, значит тоже трава, а вторые так вообще росли. А чем деревца не трава? Это когда подрастут они деревья, а так трава травой.
Надо сказать, что его товарищи, от которых он несколько отошёл в сторону, никогда не видели передвигающихся стогов, выполненных в готическом стиле, поэтому слегка струхнули. Ну как слегка? Один за пару секунд добрался до макушки двухсотлетней сосны, а второй за такой же срок научился менять цвет кожи и, что более ценно, одежды, под мох на дереве. Даже палку выставил, чтобы похоже получилось.
Недомыка сбросил свой груз у избы.
– Фу-у-у, – раздалось совсем рядом, и от дерева отсоединился кусок зелени, медленно превратившийся в Шекельмана.
Сверху раздались такие неприличные крики и потёк столь обильный поток ругательств, что Шекельман снова наметился в мох. Пока Ёрш слезал с дерева, а слезть не залезть, он оглашал округу фразами тяжеловесного характера, бьющими по ушам не хуже молота. Удивительно, но спустившись на землю, орать не перестал, а даже наоборот: его обличительно-оскорбительная речь набрала обороты и силу. Причём ни одно слово дважды не повторялось. В русском языке нет столько склонений, в скольких просклонял Ёрш Недомыку и его родителей, а в камасутре поз, в которых он его не поставил. Ждан внимательно выслушал претензии товарища и даже понял несколько. В смысле одну, относительно размера стога и что-то его мозгов. Там говорилось о какой-то обратной пропорциональности. Оторавшись Ёрш полез в стог. Естественно видовое разнообразие трав оказалось совсем небольшим. О дровах и вырванных с корнем деревцах и говорить не стоит. По этому поводу лучше скажет Ёрш:
– Что это, а? Трава? – спросил он Недомыку, протягивая вырванный с корнем дубок. – Это,