день избавиться невозможно… Но красивые картинки и никодимовские рассказы заставляли меня целыми днями звонить знакомым и полузнакомым людям и пытаться продать им это фуфло. И самое интересное, что многие-то попадались на это и втягивались сами, а потом и других втягивали. А потом еще пылесосы «Кирби» были. Дал мне мой хозяин список телефонов, чтобы обзванивать людей и предлагать им пылесосы за 5000 долларов с бесплатной презентацией. Кто соглашался, к ним приезжали, пылесосили комнату, а потом просили дать телефоны пяти своих знакомых. После этого доставали звонками уже их. А счастье было – если из сотни один идиот повелся и купил этот аппарат. Но процесс затягивал. Это как в казино, наверное, играешь, продаешь всякие там «Гербалайфы», «Орифлэймы» и прочее. И никто тебя не заставляет туда свои деньги отдавать, но уж если ты отдал, то хочешь их непременно обратно вернуть. А потом получать еще и еще. Мне говорили умные люди, что это коммерческая секта, причем секта-то бесовская. Да где там! Я даже разговаривать ни о чем другом не могла. Как будто кто-то закрыл мне рот, глаза, уши, а оставил только дырку между ног и мерзкого Джамшуда, который делал со мной все, что хотел.
А потом я воочию увидела настоящий ад. Мы на разваленных «Жигулях» с тонированными стеклами, принадлежавших Равшану, проехали пол-Москвы в северо-восточном направлении, а потом медленно пробирались через толпу людей. Наконец, дернувшись, наша «шестерка» остановилась. Мы вышли, и я увидела перед собой ворота, а над ними светящуюся даже днем, причем каким-то зеленоватым светом надпись «Черкизовский рынок». «Теперь ты будешь жить здесь, – сказал Никодим, – а твоя квартира, вещи и все остальное тебе нужны не будут. Никогда». И дал мне подписать бумагу, по которой он получал возможность распоряжаться всем моим имуществом и совершать за меня любые другие действия. Невесть откуда взявшийся старичок-нотариус тут же поставил необходимые печати и штампы и мгновенно растворился в недрах рынка.
Наверное, единственное, что могло меня удержать от все более глубокого падения в сторону дна, это общение с моим сыном. Но мой бывший супруг, человек хотя и жадноватый, но умный, при первых признаках моего помешательства сумел отправить малыша воспитываться в Англию, и я не видела его, наверное, почти два года. Странно, но меня все это время почему-то больше волновали отношения с Никодимом-Джамшудом, вернее, его отношение ко мне. Меня уже не интересовали ни цветы, ни подарки, тем более что их мне никто давно и не дарил. Всепоглощающее желание выполнить свою работу как можно лучше и заслужить похвалу хозяина – вот что владело мной. Даже секс, который меня поначалу привлекал в нем, как вас, мужиков, привлекает общение, к примеру, с негритянками, и казался чем-то экзотическим и волнующим, теперь стал обыденностью и не вызывал ничего, кроме минутного животного ощущения вначале и мрачного опустошения в конце. Из меня как будто потихоньку высасывали душу.
Жизнь на рынке текла своим чередом, если это можно назвать