правда, медленно, но аккуратно. А живут они все вместе в подземелье бывшего стадиона имени Сталина или имени народов СССР, который, так и не достроенный до конца, стоял и ветшал рядом с рынком. Этот стадион начали строить еще до войны, но так и не закончили. Возвели одну трибуну в виде эллипса, парадный вход и все. Завершить строительство так и не смогли: на него явно было наложено проклятье. Пробовали играть в футбол – поле в день игры становилось твердым, как асфальт. Положили беговые дорожки, тартановое покрытие растеклось, как будто расплавилось. Студенты института физкультуры, иногда тренировавшиеся на нем, стадион ненавидели, – больше, чем там, серьезных травм они не получали нигде. И вообще за все это время его всерьез использовали только один раз для закрытого концерта Сантаны и других американских звезд в 1987 году при Горбачеве. А потом стадион стал частью рынка и местом обитания зомби. Под стадионом находятся гигантские помещения, среди которых есть, между прочим, и бункер Сталина с тоннелем до станции метро «Партизанская».
А закончилась вся моя звериная жизнь в зале игровых автоматов прямо на рынке. Бывший стоматолог и искусный любовник, так красиво ухаживавший за мной каких-то два года назад, решил, похоже, просто избавиться от меня. Вытащив меня из-за прилавка, он молча двинулся в сторону грязного павильона с «однорукими». Он был единственным на всем рынке, который по непонятной причине никому не удавалось закрыть. Приезжали ребята в масках и камуфляже, забирали документы – на следующий день павильон, как обычно, открывался, закрывала точку санэпидстанция, утром на почетном месте красовалось новое, еще пахнущее типографской краской разрешение, приходили опечатывать здание пожарники – их начальник получал свеженькую БМВ.
Джамшуд я уже давно стала называть его про себя старым именем поставил меня рядом с собой у грязного стола, на котором лежала довольно пухлая пачка долларов, и коротко сказал: «Ноги покажи!» Жизнь с ним и его братом давно отучила меня от каких-то комплексов, тем более возражений. Приподняла подол своего черного хитона. «Выше!» Продемонстрировала все, что требовалось, по самое «покорнейше благодарю». Сидевший напротив вьетнамец бросил: «Худовата», но все же кивнул, принимая ставку. А потом они оба пошли к игровым автоматам. Джамшуд по левому ряду, вьетнамец – по правому. Дергали ручки, раздавались звуки мелодий, иногда звон жетонов. А на последнем рывке вьетнамец взял джекпот. И я поняла, что жадность братьев погубила меня. Вьетнамец спокойно собрал кучу жетонов и поднял глаза на моего бывшего уже хозяина и возлюбленного. Тот лениво толкнул меня вперед: «Иди. Ты теперь его женщина. Он будет тебя кормить и защищать. Он хороший человек». Повернулся и вышел из павильона. Больше я его не видела. Найду – убью, наверное.
Той же ночью, собрав скопленные за год работы деньги (долларов триста, наверное) и переодевшись во взятые из мешков с товаром джинсы, ботинки и куртку, я сбежала. Жить в рабстве у вьетнамцев –