кофе.
Стол был накрыт, но барин впервые за много лет опаздывал.
– Ефимыч, заглянул бы ты к барину, спит – аль нет? Еже ли хворый – можно завтрак в спальню подать… Холодное уж всё, – кухарка заботливо прикрыла горшочек с кашей салфеткой.
– И то, Ефимыч, сходил бы посмотрел, что там с барином, – присоединилась к просьбе горничная.
– Вот ты и иди, у тебя ноги молодые.
– Не, не моё это дело, барин сердиться будет. Ну, иди, иди, чаво ждёшь! – произнесла она повелительно, подчёркивая своё главенство среди прислуги.
Ефимыч медленно пошёл в сторону спальни, шаркая ногами по вощёному дощатому полу и недовольно ворча.
Приоткрыв дверь, он краем глаза заглянул внутрь. Некрасов лежал в постели, до подбородка укрывшись стёганым пуховым одеялом, его глаза были прикрыты, на лице отражалось спокойствие и умиротворение. Ефимыч прислушался. Ничто не нарушало тишины в спальне. « Не спит», подумал слуга и произнёс сначала тихо, затем громче и громче:
– Барин, надоль чево?.. Вы здорвы ль?.. Не желаете ли откушать?.. – он вошёл и стал осторожно подходить к постели, всё ближе и ближе.
– Ваша милость, Вы не спите?.. Я не потревожил Вас?.. – он склонился над Нестеровым, его губы задрожали, – Батюшка мой, барин, как же так.
Он опустился на колени и зарыдал, припав к ещё тёплой руке хозяина.
Время было к обеду, когда, не дождавшись возвращения Ефимыча, и чувствуя беду, горничная поспешила к управляющему, который часом раньше вернулся из поездки. У двери спальни собралась вся прислуга.
– Барин не звонил ли в колокольчик?
– Нет, Лука Поликарпыч, не звонил. А, Ефимыч, как зашёл, так уж сколь не выходит, я и послала за Вами.
Управляющий осторожно постучал в дверь, прислушался, постучал громче, за дверью было тихо. Он отворил дверь. Ефимыч лежал на полу у постели. Слуги медленно заполняли комнату, послышались всхлипывания и тихие молитвы.
– Найдите Федьку, пусть едет за доктором и батюшкой, да из Холма привезёт всё для похорон. Соберите баб, кто в этом имеет опыт, обмыть да одеть преставившихся.
Покойных отпевали в небольшой сельской церкви, в селе Пантелеево. Захоронили их рядышком, там же на церковном кладбище.
По прошествии, установленного местными обычаями времени, на могилы возложили каменные плиты, изготовленные печником Прохором из местного, добываемого в небольшом карьере известняка. Будучи неграмотным, он долго и кропотливо переносил на камень нарисованные управляющим буквы: «НЕСТЕРОВЪ АЛЕКСАНДРЪ МИХАЙЛОВИЧ помещик 1731г – 1812г».
Имя Ефимыча так и не вспомнили, и сколько годов ему было, никто не знал, написали просто: «ЕФИМЫЧ крепостной крестьянинъ ХХХХ – 1812г».
Г л а в а в т о р а я Г У В Е Р Н Ё Р
Потрёпанный волнами морей и океанов двухмачтовый галеон с совсем несоответствующим для его вида названием «Король Людовик» причалил к одной из пристаней Санкт-Петербурга. Дружно опустив несколько