накинутом на плечи плаще. Хмуро, с явным недовольством взглянул на подчинённых и, заметив лежащего на снегу раненого, обратился к стоящим рядом гвардейцам,
– Отнесите его в дом и позовите лекаря! – и к часовому,
– Поймали вора?..
– Поймали – Леон показал на лежащее вдалеке еле различимое тело.
– Мне сдаётся, он был не один – капрал опустил факел и указал на следы, – Видите натоптано, определённо не один.
Он сунул факел под карету и, увидев чью-то ногу, обутую в армейский сапог, зычно скомандовал,
– А ну вылезай, разбойник! Быстро!
Слова капрала не возымели, ни какого действия, тогда, прятавшегося, силой вытащили из-под кареты. Все предполагали увидеть мужика-воришку из местных крестьян, но это оказался французский пехотинец из числа ездовых, оставшихся на ночлег в деревне. Он сразу же моля о пощаде, подполз к Бертье, определив в нём главного.
Бертье с силой оттолкнул его ногой, выразив на лице нескрываемую брезгливость,
– Поднимите его!
Бертье вгляделся в лицо человека, продолжавшего твердить о своей невиновности. Что-то знакомое было в его причитаниях и поведении, – «Да, это был он, тот самый человек, с кем Бертье познакомился при похожих обстоятельствах. Это было после взятия Смоленска. Войска двигались на восток, иногда вступая в мелкие стычки с противником. Обозы с боеприпасами, провиантом, фуражом и прочим имуществом зачастую мешали быстрому продвижению. Обследуя положение дел на дорогах, Бертье обратил внимание на шеренгу солдат у опушки леса и офицера с обнажённой саблей, отдающего команды. У его ног ползал человек в нижнем белье. Это зрелище заинтересовало Бертье и он направил своего коня в сторону от дороги. Подъехав ближе, попросил молодого лейтенанта объяснить происходящее. Лейтенант доложил, что ему поручено привести в исполнение приказ командира корпуса и расстрелять этого труса и предателя. На вопрос Бертье, в чём вина солдата, лейтенант рассказал, что этот солдат был послан разведать безопасно ли продвижение нашего отряда через одно из селений. Вместо разведки он плотно поев и выспавшись в одном из домов, вернулся и доложил, что путь свободен. В результате этого обмана отряд попал в засаду и многие погибли. Жалкий и беспомощный вид приговорённого, его лицо в слезах и побоях вызвали у Бертье сомнения в законности приговора. Расстрелы были очень редки, и только сам Наполеон обычно отдавал на это приказ. Словно почувствовав со стороны подъехавшего офицера сочувствие к его участи, приговорённый стал умолять о пощаде, твердил о своей невиновности, что это жители села убедили его в отсутствии русских войск. Весь в слезах он умолял и умолял о пощаде. Волей императора Наполеона Бертье отменил приговор и приказал в будущем сражении направить виновного на самое опасное задание. Да, это он. Сколько же ещё всякой мерзости сумел натворить этот негодяй с того времени!?..»
– Капрал! Расстрелять! – приказал Бертье с полным безразличием к воплям упавшего к его ногам существа.
Капрал