враждебное чувство ко всему тому беспределу, что происходил в стране.
– Миша, – Вера подняла тусклые от муки глаза и тихо повторила: – Не лезь ты в эту проклятую политику, Богом тебя заклинаю! Думаешь мало…кто с тобой хочет рассчитаться? Ты, ведь, и в политике будешь всё решать и действовать как генерал, по вашему вэдэвэшному принципу: «Никто кроме нас!» А эта власть… эта адская топь…она этого не потерпит…Не для того она рвалась в Кремль, крушила Советскую власть, чтоб теперь её реставрировать. Тебя сотрут, как букашку! Мишенька, ты слышишь меня? Ну что ты всё молчишь, как могильный камень? Умоляю!.. – вся на нервах она вновь прильнула к нему, точно хотела уберечь от беды, словно хотела передать ему свои силы.
– Да-аа!.. Вот она – твоя благодарность…за всю мою преданность-терпение, – она звонко шваркнула ладонью по своему бедру, отошла прочь. В её голосе слышалось предельное напряжение. – Ты можешь суроветь на плачу, орать-спорить в Военной Академии, со своими подчинёнными, слушателями, можешь лютовать, менять голос, и пусть они думают, что ты живёшь, чтоб указать им путь к воинской славе…Но не надевай на себя каменную маску передо мной! Иногда наступает конец всякой игре, лицедейству…Всякая фальшь умирает. И тебе приходится смотреть на мир без фальшивых очков, видеть его таким, каков он на самом деле!
– А каков он на самом деле? О каком мире ты говориш-ш? – близкие накалённые страданием и гневом глаза отражали сталь-небо. – О пристанище в Кремле поганых собак и шакалов?! Предателей и воров народного достояния! Иай! О какой игре, о какой-такой маске ты говориш-ш, жена? – Он весь, как сжатая пружина, заходил по комнате. Перевёл дыхание, обернулся к Вере.
– Для меня вся жизнь нашего поколения… Весь наш путь – это не день поминок. И ни день примирения с этой действительностью. С этой нечестивой, коварной сворой…Но день Торжества! Если угодно моего личного торжества…
– ? – Вера вскинула брови.
– Потому что, проснувшись сегодня утром… поймал себя на мысли… Какое счастье, что я жил и служил в Красную эпоху – в СССР! Что я видел великую, потрясающую мощь нашей Военной триады – в воздухе, на земле и воде. Мощь, перед корой трепетал весь мир. Радуюсь, что был одним из надёжных, крепких винтиков этой железной системы, был полезен Родине и стоял на страже её границ, был командующим Северной группы войск в Польше. И какое счастье, что мне довелось сражаться и проливать кровь за нашу Советскую страну: и в пору её Величия и Несчастья…На всех войнах, которые вёл Советский Союз и тогда и теперь… Спасибо Небу, спасибо судьбе, что мне выпала счастливая честь, солдату своей Отчизны, сражаться за неё и по сей день.
– Миша, опомнись!.. Всякой службе свой срок положен! – она заполошно всплеснула руками.
– Пока солдат жив, он воюет. Не я выбирал судьбу, а судьба – меня. И это слово коммуниста! Я свой партбилет ни рвал, ни сжигал! А ты, помни и гордись, – он посмотрел её в глаза. – Мы жили с тобой в великую эпоху, в великой стране…которую