II. Но на самом деле все гораздо прозаичнее. Наивно ожидать встретить личное имя предводителя чужого народа, мельком по случаю упомянутого в «Кембриджском анониме», то есть не хронике, а документе, написанном с совершенно иной целью и о совершенно иных событиях. Здесь гораздо более вероятен титул чужеземного правителя, а не его личное имя, которое с точки зрения существа и формы документа было абсолютно неважным, да и, скорее всего, вообще неизвестным его анонимному автору.
В этом плане чрезвычайно показательно сопоставление текстов из «Анонима» и ПВЛ. Русский «царь Х-л-гу» хазарского документа (внимание!) выглядит буквально зеркальным отражением хазарского «князя Кагана» ПВЛ: «Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом [выделено мной. – В.Е.] и сошлись биться, и в битве одолел Святослав хазар…»[24]. Полностью идентичные триады «русский царь Х-л-гу» и «хазарский князь Каган» – триады с совершенно одинаковой грамматической структурой и семантической начинкой, – во-первых, прямо демонстрируют типологической симметрией слов Х-л-гу и «Каган», что х-л-гу «Анонима» есть не имя, а титул[25], а во-вторых, косвенно подтверждают постулируемую мной эквивалентность титулов helgi-ольга и кагана.
Крайне важно обратить внимание на еще один нюанс. Если х-л-гу не личное имя, а титул, то «Кембриджский аноним» оказывается единственным документом кроме ПВЛ, называющим не внешний, а внутренний титул правителей руси. И понятно почему. Анонимный автор письма, будучи хазарином и чиновником государственного аппарата хазарского кагана, не мог, не имел права, просто не посмел называть чужого властителя каганом и потому в отличие от других «иностранных» авторов, в том числе соседей-арабов, воспользовался альтернативным, а именно внутренним титулом властителей руси. Византийцы в этом плане действовали в целом так же, разве что смелее и безапелляционнее. Они тоже отказывали владыкам руси в праве на титулы императора или кагана, считающегося эквивалентным императорскому, но не утруждали себя выяснением их собственных внутренних титулов и регалий и потому не церемонясь именовали всех их без разбору архонтами[26].
Таким образом, Вещий Олег ПВЛ – это просто некий безымянный ольг руси с тавтологическим усилением его титула «святой, священный». Подобно тому, как «Кембриджский аноним» не мог назвать владыку руси каганом и воспользовался «внутренним синонимом», так и сочинители ПВЛ не могли придать язычнику ольгу именно эти по точному переводу эпитеты, получившие в христианстве вполне определенный смысл святости и священства, и потому заменили их языческим жреческим эквивалентом «вещий». Другое дело, что потом они сами обесценили свою удачную замену наивной попыткой обосновать «прозвище» сказкой про отравленное вино, которым византийцы безуспешно попытались отравить Олега. Сказка получилась дурацкой, демонстрирующей не столько «вещность» Олега, сколько идиотизм