реакцию при помощи различных тестов и сложного оборудования.
Обычно к проверке все готовились – накануне вели праведный образ жизни: поменьше курили, а уж тем более пили, и старались побольше думать.
Прогуляв всю ночь, я явился на эту ПФЛ. О результатах тестирования решил прежде времени не волноваться. Не прогулял же я интеллект и реакцию за одну ночь! Через два дня убедился в правильности своих рассуждений: все показатели оказались гораздо выше средней нормы.
Но эта важная и полезная информация до руководства КГБ не дошла. Зато они, наконец, выяснили, где и с кем я провожу свободное от работы время. Особенно не понравились начальству тосты, которые я произносил за Бориса Николаевича. У опальных руководителей компартии, оказывается, не должно быть перспектив на будущее.
Из-за контактов с Ельциным меня решили срочно, через несколько дней после злополучного дня рождения, уволить из органов КГБ с формулировкой, которая никак не соответствовала действительности («по выслуге лет»), зато урезала полагающуюся мне за военную выслугу пенсию на 32 рубля. Вместо 232 рублей мне хотели дать только две сотни. За тридцать два рубля я готов был бороться, как медведь.
Коллеги показали служебные инструкции, из которых следовало: с моими больными суставами я могу уйти на пенсию по болезни ног. Но команда «сверху», от высшего руководства звучала жестко:
– Пенсию назначить минимальную и побыстрее вымести его из комитета поганой метлой.
Выход из положения был один – мне предстояло обмануть медицинскую комиссию, которая по команде сверху обязана была признать меня абсолютно здоровым. Чтобы на деле доказать обратное, мне требовалось предстать перед докторами если не бездыханным, то по крайней мере замученным до полусмерти службой в органах.
Друзья познакомили меня с военным врачом, как оказалось, опытным имитатором критических болезненных состояний. Он подробно расспросил меня о самочувствии. Я пожаловался на перепады давления, на вегетососудистую дистонию. У сотрудников комитета старше тридцати лет это считалось профессиональным заболеванием. Проблемы с давлением у меня появились после сложной командировки с Леонидом Ильичом Брежневым на юг, в Ливадию, – там я полтора месяца проработал ночным дежурным. В девять вечера заступал на дежурство и до девяти утра бодрствовал. Днем отоспаться никак не получалось: офицеры бегают по казарме, топают, словно дикие животные, играют в волейбол на улице… А через ночь – новое дежурство.
После Ливадии я почувствовал изменения в организме. На диспансеризации обнаружили гипертонию. К тридцати восьми годам вместо повышенной пенсии я заработал повышенное давление.
Военный врач прописал мне солутан. Обычно это лекарство помогает при простуде, но, если его принимать по три раза в день в увеличенных дозах, можно добиться рекордно высокого давления.
С энтузиазмом школьного прогульщика я начал пить этот «бальзам». Три раза в день отсчитывал по шестьдесят