военнослужащих 24 национальностей, воевавших в составе немецко-фашистских войск против нас. Поляки в этом списке занимают седьмое место, опередив, например, итальянцев. Поляков-фашистов в нашем плену было 60 280", а итальянцев 48 967. А если обратиться к законам военной статистики, то она, опираясь на цифру пленных, скажет нам, что в рядах вермахта воевало против СССР более 100 тысяч поляков[8]. Это – серьезная цифра, соотносимая с числом польских кавалеристов из корпуса маршала Понятовского, шедшего в составе армии Наполеона на Москву в 1812 году. Это уже был как бы четвертый (после 1612, 1812 и 1920 годов) поход поляков на наши земли.
Да оно и закономерно. Авторы исторического пропольского исследования Ч. Мадайчик и Н. Лебедева цитируют слова одного польского офицера, бывшего в нашем плену с 1939 года:
«Ненависть к Советам, к большевикам была так велика, что эмоционально порождала стремление выбраться куда угодно, хоть бы из-под дождя да под водосточный желоб – под немецкую оккупацию»… Ну немцы и показали им то, о чем чуть выше вспоминал сионистский историк.
Так что давно бы следовало полякам замолчать о якобы совершившемся в 1939 году четвертом разделе Польши. Перед тем, как 17 сентября 1939 года наши войска перешли советско-польскую границу, им был зачитан приказ №
1. В нем были пропагандистские фразы, нужные политрукам и комсоргам, о помощи «рабочим и крестьянам Белоруссии и Польши», о «свержении ига помещиков и капиталистов», но в конце приказа были слова, обнажающие суть нашего похода, его причины и реальные цели: «не допустить захвата территории Западной Белоруссии Германией». В такой войне, какую мы пережили, где чаша весов колебалась много раз, каждое серьезное обстоятельство могло быть решающим. Немцам лишь «чуть-чуть» не хватило «времени и пространства» для взятия Москвы и завершения блицкрига. И только потому, что в 1939 году мы, «разделив Польшу», отодвинули нашу границу на запад на несколько сот километров, та же Польша, не до конца стертая «с лица земли» западным соседом, была освобождена советскими войсками через шесть лет после «расчленения». Кумир нашей либеральной интеллигенции Константин Михайлович Симонов сам участвовал в справедливом реванше 1939 года и оставил о нем такие воспоминания:
«Надо представить себе атмосферу всех предыдущих лет., советско-польскую войну 1920 года, последующие десятилетия напряженных отношений с Польшей, осаднинество, переселение польского кулачества в так называемые восточные коресы, попытки полонизации украинского и в особенности белорусского населения, белогвардейские банды, действовавшие с территории Польши в двадцатые годы, изучение польского языка среди военных как языка одного из наиболее возможных противников, процессы белорусских коммунистов. В общем, если вспомнить всю эту атмосферу, то почему же мне было тогда не радоваться тому, что мы идем освобождать Западную Украину и Западную Белоруссию? Идем к той линии национального размежевания, которую когда-то, в двадцатом году, считал справедливой, с точки зрения