Тао Ган что-то сказал своему ученику. Ответить тот не мог по двум причинам: первая – не расслышал, о чем ему говорилось, вторая – горло настолько пересохло, что единственный звук, издаваемый им, был похож на тот, с которым его пес Крут портил воздух. Прохрипев нечто невразумительное, Пато продолжил бег.
Убежать далеко не вышло. Тао схватил его за плечо и, остановив, развернул к себе лицом.
– Привал! – крикнул в самое ухо. – Заночуем.
Повторять еще раз не потребовалось. Пато, как подрубленная сосна, рухнул на землю там, где стоял.
Через пять минут и нескольких жадных глотков воды разум стал возвращаться к нему. Тело ныло и плохо слушалось своего хозяина. Что с ним будет завтра, представлять не хотелось. Пато с ужасом вспомнил о том, что ему еще необходимо подготовить стоянку. А это значит только одно – до сна как минимум еще час.
– Счи-и-и-ищ-щам… – еле слышно просипел он и сам себя не понял.
«Неужели это мой голос», – испугался Пато.
Захотелось выплюнуть то, что застряло в его горле, что он незамедлительно и попытался проделать. Вместо привычной слюны во рту его поселился слизняк, который не желал покидать новое жилище и цеплялся из последних сил за зубы и пересохшее небо. Вытолкнув непослушным языком это нечто из своего рта, Пато с брезгливостью заметил, что окончательно одержать победу не удалось, и это нечто обосновалось на его подбородке. С завидным упорством эта слизь никак не желала покидать Пато. Растянувшись в нить, она почти уже доставала одним своим концом до земли, второй же конец вцепился в бороду и сдаваться не желал.
«Надо бы его добить», – с каким-то безразличием заметил самому себе Пато, но руку от земли отрывать было страшно. Казалось, что только на четырех точках он мог устоять. Но делать было нечего и пришлось рискнуть. Медленно, очень медленно Пато поднял левую руку к лицу и стер ненавистного слизняка.
«Одолел! И не упал!» – ликовал Пато.
Через мгновение ликование его сменилось гневом. Мерзкое, липкое нечто теперь вцепилось в его ладонь и склеило пальцы. Тряхнув кистью и убедившись, что слизняк этот никак не отцепится, он с остервенением принялся возить ладонью о песок. Помогло.
– Справился? – поинтересовался Тао.
– Да, спасибо за беспокойство.
Пато присел и откинул руки чуть за спину, уперев их в землю. Сознание его постепенно обретало привычную ясность. Захотелось задать своему старшему товарищу резонный вопрос, который он задавал совсем еще недавно, а по ощущениям так двести лет назад, отцу. Не находя внутри себя никаких к тому препятствий, он решился озвучить то, что не давало ему покоя.
– Тао, можно поинтересоваться? – тихим, спокойным голосом начал он и, увидев в ответ утверждающий кивок, вдруг закричал в сторону собеседника:
– В нашем племени вдруг передохли все лошади!?
Досада и обида, бушевавшая у него внутри, стремительно стали улетучиваться, как только он дал волю эмоциям.
– Мы бежим как оголтелые. Зачем? Я имею в виду не цель, к которой мы стремимся, хоть я ее