и укачивала Серасину, которую держала на руках. Кормилица попыталась накормить девочку, но даже ребенок почувствовал неправильность происходящего, девочка слышала тревожные крики и топот ног и отказывалась от груди. Джеса прижимала маленькую, гладкую как шелк головку к себе и тихонько напевала мелодию и обрывки слов, которые пели ей в детстве, когда она была напугана.
Ветры штормовые дуют, дуют, дуют,
Но наш дом прочен, прочен, прочен.
Дождь падает на землю, на землю, на землю,
Но наша крыша высока, высока, высока…
Вошла королева Мириамель и села рядом с Кантией. Она почти ничего не говорила, чтобы успокоить герцогиню, но взяла ее за руку. Как всегда, Джеса восхитилась спокойной силой королевы. Лицо не выдавало ее чувств, лишь легкая гримаса говорила про неудовольствие, когда начинала кричать или плакать одна из горничных.
– Хватит, – сказала королева служанке, бесполезной болтливой идиотке, которая, как часто думала Джеса, и часа не прожила бы во Вранне, а сразу забрела бы в гнездо ганта или пасть кокиндрила. – Герцогиня нуждается в твоей помощи, а не в рыданиях. – Она посмотрела на Джесу и ребенка, потом снова перевела взгляд на служанку. – Где юный Бласис?
Лицо горничной потеряло форму от страха и превратилось в ложку пасты болотного ямса.
– Он… он со своим наставником, – сказала она, подыскивая нужные слова. – Это день… сегодня день занятий. Он их ненавидит, но герцог настаивает… – При мысли о герцоге ее рот перекосился, словно она снова собралась заплакать.
– Тогда найди и приведи его сюда, – сказала королева, и ее слова прозвучали твердо и звонко, как молоточек ювелира. – И его наставника. Они могут продолжать уроки здесь.
Горничная сделала неуклюжий реверанс и бросилась к двери.
– А ты иди с ней, – велела королева другой горничной, которая хотя бы не кричала и не плакала. – Найдите наследника герцога и приведите его сюда.
– Но что могло произойти? – снова спросила Кантия. Одна из ее дам принесла чашу вина, и герцогиня не глядя ее взяла и выпила до дна. – Где может быть Салюсер?
– Его найдут, – сказала королева Мириамель. – Ты увидишь. Но помни, ты герцогиня – сердце Наббана. Неужели ты хочешь, чтобы враги герцога сказали, что ты развалилась на кусочки при первых признаках неприятностей?
– Первых признаках! – От гнева и ярости голос Кантии дрогнул, и на мгновение Джеса испугалась, что она ударит королеву. – Первых признаках? В течение последних месяцев не было ничего другого, кроме неприятностей! Это все Друсис, проклятый, подлый предатель, который мутит воду! И ядовитый змей, граф Далло… – Голос Кантии стал пронзительным, и все в комнате посмотрели на нее. Она наконец поняла, что привлекла всеобщее внимание, и замолчала, тяжело дыша. – А теперь они забрали моего мужа!.. – И вновь из ее глаз брызнули слезы и покатились по щекам.
В этот момент дверь комнаты отдыха распахнулась, и графиня Алурея, жена графа Риллиана, влетела