что признает над собой ханскую власть, готов давать «выход».
Государь лелеял надежду если не предотвратить, то хотя бы отсрочить столкновение. А дальше могло что-нибудь перемениться, у татар возникли бы какие-то очередные осложнения. Хотя Дмитрий Иванович и его бояре уже почти наверняка знали, что ни предотвратить, ни отсрочить не получится. Колоссальные средства тратят на наемников вовсе не для того, и невиданную рать собирают не для того, чтобы распустить ее без войны. Ее нельзя распустить без войны. Что скажет Мамай, дожидаться не стали. По опыту прошлых войн у великого князя имелись «сторожи», небольшие разведывательные отряды из лучших бойцов. Несколько таких отрядов он выслал в верховья Дона, к речке Тихой Сосне, поставил задачу отслеживать противника. А по Руси объявил мобилизацию, велел удельным князьям и ратникам сходиться к концу июля.
Расчеты на неурядицы в Орде имели под собой основания. Как раз в это время, летом 1380 г., хан Тохтамыш предпринял наступление и овладел Сараем. Но и Мамай оценивал обстановку по-своему. Сарайский соперник погиб, а войско Тохтамыша было ослаблено в боях, занялось грабежами, разделами захваченных кочевий. Надо было покончить с русскими, пока восточные противники не готовы к следующим схваткам, а потом повернуть на них.
Разведчики на Дону долгое время не давали о себе знать. Великий князь обеспокоился и выслал вторую сторожу. Но по дороге витязи встретили одного из командиров первого отряда, Василия Тупика, он вез татарского «языка». Возвратился из Орды и Захарий Тютчев. Его миссия успехом не увенчалось. Мамай бахвалился перед боярином количеством воинов и грозил, что скоро придет в Москву. Зато Тютчев сумел многое разузнать. Он и пленный показали в один голос, Мамай стоит на р. Воронеж, но не торопится, «ждет осени, да совокупится с Литвой». Когда выяснилось, что некоторое время еще есть, сбор ратников перенесли на август. А чтобы не позволить противникам соединиться, было решено идти навстречу, вклиниться между ними и попытаться разбить по очереди.
В Москву начали стекаться отряды. Прибывали князья с дружинами, пылила по жаре пехота. Город заполнялся ратниками, воинские станы раскинулись по окрестным лугам, на улицах и площадях перемешались ярославский, вологодский, костромской говор. В государевых палатах мелькали старые соратники, князья Белозерские, Ростовские, Моложский. Оставалось дать команду, и вся эта масса, гомонящая, возбужденная, сыплющая озорными прибаутками, выступит… может быть, на смерть, на муки, на увечные раны. Легко ли было дать ее, такую команду? Легко ли оборвать привычное и шагнуть в неизвестность? Ох как не хватало Дмитрию Ивановичу митрополита Алексия, его совета. А новый митрополит как укатил к патриарху, так о нем ничего не слышали.
Но был один человек, способный рассеять сомнения, снять тяжесть с души. Государь велел седлать коней. Полетел туда, где внимательно и радушно встречали любого странника, хоть князя, хоть нищего. В Троицкую обитель к св. Сергию. Дмитрий