этаже элитной новостройки, тем временем, стояла гробовая тишина. Вечеринка завершилась к полудню. После долгих проводов, все-таки некоторых товарищей пришлось практически выносить на руках, Дар отправился в душ. Действие, как алкоголя, так и травки давно закончилось, зато теперь голова трещала по швам. Контрастный душ немного взбодрил, но вот боль не отступила. И мужчина после водных процедур отправился в кухню за дозой опохмелина.
Тишина и одиночество… Дар любил именно такое сочетание. С детства сторонился шумных компаний или скопления людей в замкнутых пространствах. Да и вообще сторонился людей, как впрочем, больших пустых пространств. Он предпочитал свой мир, точно Маленький Принц, что жил на планете в гордом одиночестве со своими мыслями, правилами, законами. Даже на выставках предпочитал оставаться «за кулисами», выходил к фанатам, как правило, за полчаса до закрытия, раздавал автографы, немного позировал для журналов, произносил пару слов журналистам, иногда снимал какую-нибудь а-ля ценительницу живописи, согласную на все, лишь бы «прикоснуться» к прекрасному.
– Где эти колеса, – недовольно пробубнил себе под нос, сейчас еще и глаза заболели. – Ага, вот… – достал пачку Зорекса, быстро налил в стакан воды и бросил внутрь две большие таблетки, те мгновенно зашипели.
Через полчаса полегчало, тогда направился в мастерскую, надо было поработать хотя бы пару часов, а потом ехать на встречу с, пожалуй, самым строгим на свете критиком – дедом. Дедушка Дара – Николай Викторович Кравчик был признанным художником, причем признание получил не в России, а сначала в Италии, потом во Франции, а уже после в США, где и основал галерею имени себя. На историческую родину мужчина вернулся глубоко за пятьдесят, приобрел недалеко от Москвы участок земли в два гектара, выстроил на нем чуть ли не дворец.
И все бы хорошо, но вдруг Николай Викторович заметил в работах внука умирающую идею, мол, юный художник утратил искру, расслабился, из-за чего картины лишились индивидуальности, жизни. Однако Дар отреагировал на мнение деда крайне негативно, хотя сам уже давно начал замечать, что потихоньку скатывается к однотипности, к повторению сюжета, но полотна пользовались спросом, а значит, смысл переживать? Раз покупают, раз готовы платить ту цену, какую он назовет, причин для беспокойства нет. В итоге за какой-то месяц в печать вышло несколько разгромных статей, где именитый критик Кравчик буквально растоптал молодого и преуспевающего художника Дара. Что тогда началось! Галереи, работавшие как с Кравчиком, так и с Даром назвали противостояние деда с внуком войной поколений, тут же воспряли непризнанные гении с заявлениями, что их притесняют в пользу зажравшегося сопляка, который давно как сдулся.
Дар вошел в мастерскую и первым делом взгляд пал на картину, еще сырую. Сразу вспомнился вчерашний вечер до мельчайших подробностей, отчего легкое возбуждение прокатилось по телу и на пару минут задержалось в штанах. Но мужчина тряхнул головой, дабы избавиться от ненужных мыслей. Что было вчера, должно там и остаться. А сегодня новый день. И тотчас улетучились остатки хорошего настроения, ведь сегодня надо ехать к