будет, других людей у них тут не водится.
– Меня зовут Бартош. Я вышибала тутошний. А тебя как звать?
– А я Лиза.
– Видишь ли, какое дело, Лиза, – с особым акцентом произнес имя незваной гостьи, – здесь не особо людей жалуют. Вы вьюжные обнаглели вконец. Можешь нарваться на неприятности.
– Съедите, да? – а в глазах поселился страх.
– Да будет тебе, – расплылся улыбкой, – настучать могут, да на мороз обратно выкинуть. Или еще лучше, нашему правителю сдать на потеху. А он с вами не церемонится. Наиграется, а потом в ледышку обратит.
– И часто он у вас так играется? – ощутила шевеление волос на теле.
– Бывает. Последний раз попалась ему в руки девчушка из вьюжных, лет семнадцати от роду, так ведь не пожалел, заморозил.
И Лизе совсем поплохело. Это ж вот он какой, оказывается, злыдень безжалостный. Сколько же душ невинных отнял?
– Прошу, сжальтесь, – а на ресницах повисли слезы. Вдруг одна слезинка упала на деревянный пол и тут же вспыхнула зеленым светом.
Бартош так и обомлел, ведь на месте, куда упала слеза, теперь красовалась маленькая елочка.
– Мать моя лепреконша, – вытаращился на Лизу, – а ты, часом, не родня почившей королеве?
– Нет! – выпрямилась. – Почему вы так решили?
– Магия в тебе животворная сокрыта, а такой владела лишь Олькен. Ладно, – потер руки, – так и быть. Скажу, что ты моя давняя знакомая. Нравишься ты мне, Лиза. Надеюсь, пришла ты с добрыми помыслами.
Бартош ввел девушку в зал и все присутствующие разом смолкли. Лепреконы уставились на незнакомку.
– Это моя бывшая! – прогремел вышибала, а Лиза аж закашлялась. – Приехала имущество делить.
И по залу прокатился смех.
– Бывшая? – прошипела на него.
– У меня действительно была жена, – зашептал в ответ, – из ваших. Но не сложилось.
– И почему?
– Не вынесла моего горячего темперамента, – подмигнул ей. – Молодой был, ревнивый. Идем, куплю тебе выпить.
– Хороша твоя бывшая, – проскрипел седой кабачник. – Напои ее, глядишь, снова поженитесь.
– Я вообще-то все слышу, – улыбнулась Лиза.
– Я, вообще-то, знаю, – хмыкнул старик.
– Что будешь? Пиво? Грог? Глинтвейн? – вышибала достал из-за пояса маленький мешочек, откуда выудил монетку.
– Глинтвейн, пожалуй.
Через минут пять перед ней стояла стеклянная кружка на высокой ножке с бордовой исходящей паром жидкостью внутри, а на поверхности плавали дольки апельсина. И какой же божественный аромат исходил от напитка.
– Спасибо, – Лиза скорее обхватила кружку ладонями.
– И все-таки, – Бартош взял себе пива, – откуда ты? Вот смотрю на тебя, на вьюжных тоже не похожа. Они чванливые, нос вечно по ветру, а в тебе нет этого.
– Извини, но я не могу рассказать. Скажу только, что прибыла издалека, причем не по своей воле. И теперь очень хочу вернуться домой, а как, не знаю. Думала, может в этой Вьюжной