с широкой улыбкой. Лепреконы повставали, сдвинули столы ближе к стенам, освободив место под танцы, и началось.
– Идем, – схватил ее за руку Бартош, – потанцуем по старой памяти, – и подмигнул девушке.
– С бывшим-то мужем, – спрыгнула со стула, – как не потанцевать!
Лепрекон закружил Лизу в танце.
А вот Генри обнаружил пропажу.
Он решил наведаться к пленнице прежде, чем лечь спать, посмотреть на ту в спокойном состоянии, все ж в комнате ее воцарилась тишина, а значит, уснула-таки засранка, довольная своими проделками. Но вместо дочери Олькен, обнаружил на кровати аккуратно разложенную ночную рубаху, которую Лиза ошибочно посчитала платьем. Морозовский схватил ткань, источающую запах пленницы, и не смог побороть желания вдохнуть аромат. Втянул носом столь сладостный запах, на самом деле сладкий, карамельный с примесью чего-то еще, чего-то будоражащего не только тело, но и душу. Но скоро правитель Снежной долины пришел в себя, сердцем и разумом его завладел гнев, глаза тогда воссияли ярко-голубым светом и Генри утратил человеческий облик, явив полумраку свою суть. Вся мебель в покоях мгновенно покрылась инеем, окна пооткрывались, запустив в комнату холод вперемешку со снегом. Генри метнулся в окно и через секунду уже стоял на площадке перед дворцом, у фонтана.
– Явись мне, скотина рогатая! – пнул сапогом обледенелый борт фонтана.
И послышался треск ледяной корки, а из ноздрей некогда каменного изваяния повалил пар. Олень замотал головой, после чего спрыгнул с постамента, отряхнулся.
– Найди мне ее! – сунул зверю под нос ночнушку.
Белый олень с ветвистыми рогами понюхал одежду и сорвался с места, он помчался в сторону моста, однако вместо того, чтобы вбежать на него, махнул мимо и скрылся в белой мгле.
Генри же устремился обратно во дворец, ворвался в залу и голос его страшным эхом отразился от стен.
– А ну, морды ушастые, вылезайте!
Перед ним сию секунду возникли все обитатели дворца. Лепреконы выстроились в длинную шеренгу, уши опустили, уставились себе в ноги.
– Как вы могли упустить ее?! – пол тем временем медленно покрывался ледяной коркой, коя приближалась к лепреконам. – За что я вам плачу, недомерки!
– Прости, хозяин, – вступил Горг. – Недоглядел, моя вина. Хочешь, морозь меня, а их не трогай.
– Если к полудню девчонки не будет здесь, я всю вашу деревню обращу в снежную пыль, – процедил сквозь острые зубы.
И его не стало.
– Ой, ёй, ёй! – запрыгала на месте Клара, – что же будет, что же будет!
– Тише, тише, мой сладкий эклерчик, – обнял ее Гурчик. – Все будет хорошо, – а самому тоже поплохело.
– Найдем ее, – произнес Горг. – Успеем. Далеко уйти все равно не могла.
– Это мы виноваты, – прошептала Клара. – Если бы не…
А Гурчик поспешил прикрыть ей рот.
– Да в курсе я про ваши безобразия, – отмахнулся смотритель. – Имел неудовольствие видеть. Ладно, пойду, оповещу наших, пусть глядят в оба.
Лепреконы всем скопом поспешили к запасному