кто может купаться в такой воде среди необогретых каменных стен, где гуляет ледяной ветер? Ложа здесь тверды, а одеяла тонки, и нет подушек, и у лестниц ступени чересчур высоки…
– Этому мальчишке, когда бы он вырос, стали бы впору. Как и его отцу, и всей сотне его предков. Что ты думаешь об этом, Акамие?
– Мой повелитель, я видел сокровищницу, она просторна и состоит из многих помещений, но в ней тесно от сундуков с золотыми и серебряными монетами, с невиданной красоты и величины камнями – язык не поворачивается назвать их редкими, когда они собраны в таком множестве. Мой повелитель всегда был щедр со мной, и среди его даров недостойному рабу немало подлинных чудес… Но то, что я видел здесь… А если упомянуть о драгоценных одеждах и грудах лучшей парчи, и шелка, и этой светлой ткани, которая сияет сама в полумраке, а также о несметных количествах богато изукрашенного оружия, и брат… – Акамие замялся, не решившись при господине произнести имя царевича, вольного и воина, имя, запретное устам раба. – Мне сказали, что все оружие – превосходного качества.
Царь внимательно смотрел на него, то ли изучая, то ли ожидая продолжения. Молчание затянулось. Акамие понял, что он приговорен идти до конца.
– Мой повелитель, по моему разумению, все эти богатства либо подарены правителями других государств, посольствами и купцами, либо предназначены для награждения подданных. Ведь одежда самих владык проста, а ножны царевича не имели украшений.
– Впору назначить тебя советником. Кто бы подумал, что так много сумеет заметить юнец, выросший на ночной половине и не покидавший спальных покоев до нынешнего лета. Смотри, это всё твое. Я видел, ты не торопился забрать свою долю добычи. В моем войске ни один воин не будет обделен, а ты проделал этот путь в седле и с оружием в руках.
Акамие снова поклонился.
– Но как же ты истолкуешь все, что видел здесь? – снова спросил царь.
– Только одно истолкование я вижу по моему неразумию, но оно не может быть истиной. Ибо богов нет, и всеми равно правит Судьба.
– Богов нет. Я же – смиренный слуга Судьбы, человек, предпочитающий склепу – комнату, согретую горящими ветками сандала, и мягкие перины – каменным ложам. Я справедливо вознаградил тебя за твою службу в походе, и я слушал твои разумные речи. А теперь слушай меня ты. Эта комната слишком темна. Это ложе слишком холодно и жестко. Прекрасные пленницы… подождут до завтра.
Царь отшвырнул в сторону фонарь, и он с глухим звоном покатился по полу, заставив тени отпрянуть и смешаться.
– Ты думал, что-то изменилось?
С этими словами царь намотал на руку длинную косу и бросил Акамие на груду драгоценностей, сваленных на полу, – принадлежавшую ему долю военной добычи.
О пленнике
Солнечный зайчик пригрелся на щеке.
Ханис прерывисто вздохнул, как вздыхают дети после долгого плача, и проснулся.
Он лежал на каменном полу, вытянувшись на животе. Плечи болели нестерпимо,