красотой и радует?
– Золотистый, сын мой,
конь золотистый,
созданный из ветра и огня…
– Ах, – упоенно вскричал Эртхиа, – скажи, Лакхаараа, какой конь лучший из всех коней?
И Лакхаараа, в соответствии с «Каноном всадника», миролюбиво ответил:
– Вороной с белыми браслетами на ногах.
– Но после, после него? – жадно настаивал Эртхиа.
– Золотистый, с такими же браслетами.
Тут Эртхиа поднял Веселого на дыбы, чтобы всему свету были лучше видны широкие белые браслеты над крепкими маленькими копытами.
– Веселый пьет из ручья, не сгибая колен, и слюна его обильна, как у собаки, и освежает рот, спина его пряма и крепка, а бедра полны, и дышит он глубоко. И все, что сказано о лучших конях в «Каноне», все о нем, и он превосходит все похвалы.
Слезая с коня, Лакхаараа досадливо поморщился. Младший царевич уродился речистым, как поэт, но в радости меры не знал и бывал болтлив, как женщина. Впрочем, Лакхаараа любил его за чистое сердце, не умевшее скрывать своих движений: еще не наученное.
– Помолчи, малыш, – мягко сказал Лакхаараа, берясь за повод.
В ожидании, пока слуги с борзыми их догонят, – а ехали они не торопясь, везли благородных псов в седлах, – царевичи прошлись, давая коням отдохнуть.
Суслики, столбиками торчавшие тут и там, проваливались под землю при их приближении, зато из-под ног вспархивали растрепанными комочками жаворонки и повисали, звеня, в вышине.
Обиженно молчал Эртхиа, пиная перед собой носком сапога ком сухой травы, а Веселый тыкался мягкими губами ему в ухо.
Лакхаараа искоса поглядывал на брата. Эртхиа сменил наконец гнев на милость и с просветленным лицом повернулся к нему.
– А как хорош брат Акамие! Ох, и повезло нам сегодня… Как повезло!
– Да уж, повезло, – мрачно согласился Лакхаараа. – Повезло, как луне в конце месяца.
Эртхиа изумленно уставился на него.
О наложнике и его братьях
Акамие опустился на вышитые подушки, заботливо уложенные рабами возле широкого окна. Ему хотелось хотя бы заглянуть в свиток, полученный от учителя, ведь солнце уже подбиралось к зениту.
Урок был прерван прежде обычного, но старший евнух проследил, чтобы избыток времени не пропал даром. Обитателю ночной половины полезны не чтение и ученые беседы, а постоянные упражнения, необходимые для сохранения гибкости и легкости движений. И так уже непозволительно много времени отнималось от них для ненужного баловства. Старший евнух не одобрял вольностей, позволенных царем своему любимцу, не одобрял молчаливо, но деятельно.
Сняв крышку, Акамие вынул из футляра свиток и развернул его, но вскоре отложил: взгляд не мог уловить смысла, раз за разом пробегая те же строки.
Перед глазами все еще стояли изумленные лица царевичей.
В те ужасные мгновения в покоях Эртхиа Акамие казалось, что свет померк в его глазах, но теперь он