посмотрел вокруг и пожал плечами.
Разложив на столе бумаги, Тополино потянулся за бутылью. И тут кто-то невидимый, голосом Джузеппе, позвал:
– Джорди!.. Джорди!.. Проснись!.. Это я.
От неожиданности Доменико вздрогнул и отдернул руку от чернил, словно прикоснулся ею к раскаленной печи.
– Я не сплю, Джузи, – отозвался шопотом другой голос.
И голос тот принадлежал Ноланцу. Он-то и пригвоздил нотария к табурету. Разинув от удивления рот Доменико смотрел наверх. Оттуда доносился характерный говорок дознавателя. И звучал он не похоже на Джузеппе ласковым рокотом. Сердечно. Тепло.
Я их выпроводил, Джорди, – сообщил он.
– Кого?
– Твоих мучителей… Теперь им лучше не жить… Наказал я их. Хорошо наказал.
Джузеппе ожидал от Ноланца похвалы. А тот, словно что-то припоминая или вычитывая, произнёс:
– Подумай, прежде чем наказывать или творить добро. И если задумался, не делай ни того, ни другого. Не твое то право. Но право Бога нашего. И если ты это сделаешь, обдумав – ты хуже слепца. Ибо слепец не ступит шага, если не уверен…
– В святом писании такого нет.
– Переврали наши священники библию.
– Не богохульствуй! – остерег Ноланца дознаватель.
– Брат мой, Джузи, худшее из богохульств – это вера в ложную истину. Правда от церкви – церковная правда. Но Богова ли она?!.. Ты не задумывался?
– Не говори так, Джорди, – взмолился Джузеппе.
Ноланец хмыкнул. Тополино слышал хмык и представил себе усмешку на лице узника. Однако не видел он, как Ноланец, обняв за громадные плечи дознавателя, с еще большей страстью продолжил:
– Божий мир велик. Его величия – не представить, не объять умом. И наша вселенная – не центр мироздания. И человек – не пуп миров…
– И Бог с ними, – и чтобы остановить распалившегося узника, громким шепотом произносит:
– Я принес тебе письмецо.
– Тетка Альфонсина? – предположил он.
– Нет. Мать, как узнала о тебе, – слегла.
– Неужели Антония?
– Да от герцогини Антонии Борджиа.
– Дай, – требует Ноланец и спрашивает:
– Она здесь?! В Риме?!
– Ее вызвали в Ватикан. Поговаривают, из-за тебя. Она приехала два дня назад в сопровождении папского легата в Венеции Роберто Беллармино.
– Робертино ее кузен, – рассеяно проронил Ноланец, разворачивая письмо.
– Да ну!.. Вот это да!.. – воскликнул дознаватель.
Тополино сразу понял, почему так удивился Джузеппе. По Риму шли упорные слухи о том, что легат Беллармино – друг папы и родич венецианского дожа – за поимку Ноланца отозван в Ватикан, чтобы произвести его в кардиналы. Судачили и о герцогине Антонии Борджиа. Будто бы она состояла в интимных связях с Ноланцем, покрывала его богопротивные дела и несколько лет тому назад помогла скрыться от папских кондотьеров, прибывших схватить его. Теперь, по словам всезнающих римлян, ее доставили сюда обманом, чтобы в суде Святой инквизиции