веяло каким-то теплом. Но он, хоть и с покрывшимся красными пятнами разгоряченным лицом, разносил только холод. Мужчина сидел подобно нерушимому камню, размышляющему как бы ни содрогнуться вновь.
На выходах, поворотах и заходах он лишь едва заметно дёргал головой вверх, как бы давая команду дочери. Но она не видела этих знаков и делала всё сама. Вошли домой, Марго села на тумбочку, где ей всегда помогала раздеваться бабушка. Отец скинул ботинки и замер, смотря на дочь. Марго, недолго думая, сама принялась стягивать туго затянутые сапоги. Получалось у неё это не охотно, с зацепами, но получалось. "С первой проблемой разобрались", – кивнул себе отец и пошёл на кухню. Он, открыв холодильник, осмотрел пустые полки и понюхал содержимое редких кастрюль. Тут девочка прошла, наклонившись под холодильной дверью, и залезла в нижний выдвижной лоток. Она вытащила пару целлофановых свёртков и выложила на стол. Потом достала большую кастрюлю и поставила на плиту.
– Колбаса заканчивается. – Как бы себе проговорила Марго. – Бабушка покупает колбасу.
Верхняя губа отца опять непроизвольно поднялась. Он закрыл за девочкой холодильник, прильнув к стене и наблюдая за каждым её движением.
– Мы готовим борщ по средам, – она достала хлеб и спички, – и бутерброды, чтобы… Папе… Делать.
– Ты с плитой умеешь управляться? – Низким хрипящим голосом выговорил он. Марго подняла глаза, но на него не посмела повернуться.
– Зажечь, повернуть, чуть-чуть подержать. – Газ начал нагревать кастрюлю.
Дверь в квартиру распахнулась, и пухлая женщина влетела в слезах.
– Федя! Федя! Федечка! – Она задыхалась и тряслась. Отец шагнул к ней на встречу и попался в объятья. – Федечка… Наденька… На, – она захлёбывалась, – На-Надя, Наденька! – Отец посадил женщину на стул и сдерживал её руки. – На-адя, Федя! – Когда Марго включила газ, то газовая плита у соседки перестала урчать \/ вовсе потухла. Так женщина понимала, что хозяева дома. Всегда она после таких моментов прибегала на разговоры и чаепития. – Федя, Федя! А, Рита, Рита? Ритушка! – Она вновь залилась слезами, ещё долго вытягивая страдальческий "ааа".
В школу Марго всегда ходила сама, так как работа бабушки была в другой стороне. Обедала теперь не у бабушки, а также в школе. Приходила домой, и её обязательно навещала соседка, каждый раз требуя, чтобы девочка заходила и сама сообщала о своём приходе. Девочка делала домашнюю работу, всё больше отвлекаясь на телевизор. К вечеру готовила ужин на несколько дней вперёд. Собирала паёк и папе на работу. Прибиралась в доме. Мыла полы. Пылесосила. Стирала вещи. Купалась, заливая пол. Вытирала всё. И засыпала.
Важно было делать всё правильно. Как, если бы бабушка всё ещё была рядом. Нельзя было её подвести. Всё, что делала бабушка, не вело ни к чему плохому. Не было никаких внезапностей и неожиданностей в жизнедеятельности. И чтобы не произошло никаких проблем, с которыми Марго бы не справилась самостоятельно, нужно было всё делать безошибочно.
Иногда из школы она неосознанно проходила