который не в силах был задать вслух. Она слабо улыбнулась и пояснила:
– Я нашла это в столе твоего дедушки, когда мы приводили в порядок его дом. Он написал на первой странице твое имя. Я подумала, это означает, что книга предназначается тебе.
Благослови Господь тетю Сьюзи. Все-таки у нее есть сердце.
– Ничего себе! Я не знала, что твой дедушка увлекался чтением, – защебетала мама, пытаясь разрядить возникшее в комнате напряжение. – Какая ты умница, Сьюзан.
– Да, – сквозь стиснутые зубы подтвердил папа, – спасибо, Сьюзан.
Я открыл книгу. На титульной странице и в самом деле была надпись, сделанная дрожащей рукой моего деда.
Я встал, чтобы выйти, опасаясь, что сейчас расплачусь у всех на виду. Из книги что-то выскользнуло и упало на пол.
Я нагнулся, чтобы подобрать этот предмет. То было письмо.
Эмерсон. Письмо.
Кровь отхлынула от моего лица. Мама наклонилась ко мне и драматическим шепотом поинтересовалась, не подать ли мне стакан воды. На мамином языке это означало: Соберись. На тебя все смотрят.
– Мне немного не по себе… – пробормотал я и, прижав руку к животу, бросился бежать в свою комнату.
Письмо было написано от руки на гладкой нелинованной бумаге. Почерк был причудливым, изобилующим завитушками, почти каллиграфическим. Оттенок чернил то и дело менялся, как если бы писали старинной чернильной ручкой. Я начал читать.
Дорогой Эйб!
Я надеюсь, что это послание застанет тебя в добром здравии и благополучии. Мы так давно не получали от тебя известий! Но я пишу не для того, чтобы тебя журить, а чтобы сообщить, что мы по-прежнему часто о тебе думаем, и я молюсь о твоей безопасности. Наш смелый красавец Эйб!
Что касается жизни на острове, тут все почти без изменений. Но спокойствие и порядок – это именно то, что нам нужно! Интересно, узнали бы мы тебя или нет по прошествии стольких лет. Я уверена, что ты нас узнал бы. То есть тех немногих, кто здесь еще остался. Нам очень хотелось бы получить твое нынешнее фото, если таковое у тебя найдется. Я прилагаю к письму свой собственный весьма древний снимок.
Э. ужасно по тебе скучает. Почему ты ей не напишешь?
С уважением и восхищением,
директриса Алма ЛеФэй Сапсан
В конверте лежала обещанная автором письма старая фотография. Я поднес ее к лампе, пытаясь рассмотреть хоть какие-то детали в черном силуэте женского лица, но ничего не увидел. Это был очень странный снимок, хотя он ничем не напоминал фотографии, которые показывал мне дедушка. Здесь не было подделки. Это была просто женщина. Женщина, курящая изогнутую трубку, очень напоминающую любимый аксессуар Шерлока Холмса. Я не мог отвести глаза от ее фотографии.
Возможно, это именно то, о чем говорил дедушка? – спрашивал я себя. И отвечал: – Да. Иначе и быть не может. Речь шла не о письмах самого Эмерсона, но о письме, вложенном