Ненн.
– Ты проводишь все время в Мороке, ищешь безделушки для Амейры, а от старого дворца у тебя волосы дыбом?
– Морок – штука простая. Если там на тебя и лезут уродцы, тычешь в них острым, и они дохнут. А Нархайм будто вывалился из времени. Плюсом к этому, всегда может заявиться сам-знаешь-кто и поймать нас лазающими по его дворцу. Говорят, когда он исчез, все его слуги умерли за год. Целых полсотни: служанки, садовники, даже парнишка, присматривавший за собаками – просто ссохлись и скончались.
– Люди болтают много всякого дерьма, – указал я. – Я слышал историю про то, что вы с Железным козлом были любовниками. И то, что ты – его внебрачная дочь. А когда-то ты была искалианской княжной.
– Люди говорят, что и ты странный. И точно, болтают много всякого дерьма, – парировала Ненн.
Мы разговаривали так, потому что нервничали. Дело не только в пыли или темноте. Дом словно умер, а мы ступали по царству мертвых. Я бы не удивился, если бы из пола поднялся разъяренный призрак матери и проклял меня. Может, я увижу, как моя жена швыряет детей с балкона, или Леван Ост придет и спросит, почему я не постарался как следует защитить его?
Молодой офицер свел нас вниз по винтовой лестнице. Внизу нас встретила маршал Давайндейн. Ее синее с золотым шитьем платье выглядело по-дурацки среди сумрака, смерти и пыли. Театральный наряд оскорблял здешний покой.
– А, капитан. Замечательно, – выговорила маршал и изобразила удивленный взгляд при виде Ненн. – Майор, я не посылала за вами. Командор, зачем вы привели ее?
– Пьеса была скучная, – сообщила Ненн.
– Вы когда-нибудь пытались переубедить Ненн? – риторически осведомился я.
Конечно, это не объяснение для маршала Границы. Но ведь Ненн уже здесь, и вряд ли стоит из-за этого спорить. Похоже, Давандейн думала так же.
– Идите за мной, – сказала она и повела нас по подвалу.
Туннель был рассчитан на средний рост, так что Ненн пришлось нагибаться, а мне без малого ползти на четвереньках. А гадкое предчувствие внутри разрослось и затвердело. Я кое-что спрятал здесь после Осады.
Око Шавады.
Тварь, много лет жившую в глазнице княгини Хероно.
– Вот же дерьмовое дерьмо, – прокомментировала Ненн.
Коридор привел в зал со сводчатым потолком и огромной дверью в дальней стене. А перед ней – лужа. Ее мимо воли оставили бывшие тут стражники. А, верней, то, что от них осталось. До меня не сразу дошло, в чем дело. А потом я ощутил знакомый ядовито-сухой, мертвенный, неестественный запах.
– Сколько здесь было людей?
– Двенадцать, – холодно и зло ответила маршал.
– Все тут? – спросил я.
– Трудно сказать, – ответила Давандейн.
Она обвела взглядом куски мяса, когда-то бывшие отцами, братьями, дядьями и сыновьями. От вида сворачивающейся крови выпитое вино попросилось наружу. Настоятельно. Тела были расчленены со странной точностью: аккуратно, упорядоченно разделены на куски, будто говядина для бульона. Я грохнул достаточно