курицу в горшке со щами, на Пасху ходили в церковь в сапогах, держали по пять-шесть коров, двух-трех справных лошадей, обитали в хороших, в чистый угол срубленных избах. Жены их рожали по десятку крепких телом и умом детишек – работящих помощников, что ребят, что девок, а в запечках у них сидели столетние старцы, слову которых перечить никто не имел привычки.
Мужики этих семейств, иногда случайно оказавшись вместе, поговаривали, что пора бы потолковать с барином, потому как иной раз и стыдно перед заезжими-проезжими людьми. Старосту надо бы с должности уволить, сильно пьющих определить в рекруты, ленивых посечь – смотришь, село бы и не выглядело развалюхой. Однако, потолковав, всегда приходили к мысли, что мужику указывать барину не с руки, и как там дальше пойдут дела, покажет время.
К одному из таких мужиков, Егору Медведеву, по прозвищу Топтун, Александр обратился за помощью, когда после убийства майора Нелимова потребовалось доставить письмо в Петербург Катеньке Нелимовой, причем так, чтобы оно не попало в руки тем, кто по приказанию императрицы Екатерины II следил за малым двором великого князя Павла Петровича, где Катенька состояла фрейлиной.
Александр послал в Петербург Егора Топтуна потому, что раньше тому приходилось жить в Твери и в Москве, да и человек он был надежный, и силы за десятерых. И Егор исполнил поручение барина. Правда, люди Иоганна Манштейна, который, выполняя заказ Оленьки Зубковой, контролировал каждый шаг Александра, с третьего раза усыпили Топтуна лошадиной порцией снотворного зелья, сняли с письма список и доставили Оленьке.
Но это нельзя поставить Егору в вину – люди Манштейна, как он сам говорил, могли перехитрить стражу всех королей, вместе взятых. А главное, Александр опасался не Оленьки, а императрицы и масонов, а им в руки письмо как раз и не попало.
Когда Егор Топтун вернулся из Петербурга, Александр поговорил с ним и о хозяйстве и решил определить его старостой и управляющим в имении.
Два года назад жена Егора Топтуна, Анисья – ее в деревне считали ведьмой – уловила молодого барина в свои женские сети, и теперь Александр чувствовал вину перед ее мужем, ведь тот служил ему преданно и верно и обещал взять на свои плечи заботы о хозяйстве не из желания выслужиться перед барином или, пользуясь случаем, приворовывать, а потому, что барину нужно исполнять цареву службу, тем более что уже и война началась – поганые турки опять поднялись на православных.
Слава Богу, и Анисья, потерявшая сначала голову, нашла силы взяться за ум, как ни мало его в бабьей голове, да и Александр тоже зарекся от греха. Правда, четырнадцатилетняя дочь Анисьи, грациозная и пугливая Фенюшка, вдруг лишилась сна и покоя и поняла, что ей жизнь не в жизнь без молодого барина. Но тут уж Александр держался настороже и не поддался чувствам, которые могут заставить забыть и об отречении Анны, и о шатающихся тронах, и о масонах всех мастей. По крайней мере на время.
Правда, сменить старосту оказалось не так просто. Аким Серый давно приметил,