считаю, что Антон Александров, как организатор мятежа против Советской власти не заслуживает амнистии. Моя революционная сознательность протестует против того, чтобы эту монархистскую буржуазно-кадетскую мразь меньшевиков под крылом эсеров оставить живой. Предлагаю его, как врага Советской власти расстрелять. Что думают по этому поводу остальные члены реввоенсовета?
Все были «за».
– Постойте! – Воскликнул Александров. – Постойте!
Обращаясь к Зойке Три Стакана, он привёл убийственный аргумент:
– Поднимая тосты за мировую революцию, за светлое будущее ты произнесла тост и за здоровье всех присутствующих. Я – один из присутствующих. Если вы теперь меня расстреляете, то этот тост не действительный. И тогда все остальные тосты также не действительные. Значит получится, что вы против здоровья всем присутствующим, против мировой революции и против светлого будущего! Так что – ничего иного не остаётся, как отпустить меня по амнистии.
– Даааааа… – протянул, качая головой, Рябинин. – Получается так.
Живоглоцкий и Чекистов сидели, также качая головой в изумлении. Писарь даже выпустил из рук перо и открыл от неожиданности рот. Все поняли, что Александров прав и расстреливать его никак нельзя. Только Зойка Три Стакана медленно жевала квашеную капусту, которой закусывала содержимое третьего стакана и, наклонив вперёд лоб, смотрела, не мигая, исподлобья выкатившимися из орбит глазами на Александрова. В избе возникла мёртвая тишина, нарушаемая разве что хрустом капусты на зубах у Зойки Три Стакана. Дожевав капусту, она обратилась к караулу:
– Эй, караул! Шлёпните этого врага Советской власти сию же минуту, пока он здоров и не простудился!
Александрова вывели из избы, поставили к ограде и расстреляли – он даже чихнуть не успел.
С песнями и плясками возвращались войска в Глупов. Зойка Три Стакана первая въехала в отворённые ворота и, выехав на центральную площадь, сошла с телеги и взобравшись на балкон здания Совета, принимала лично парад победителей.
Гражданская война закончилась. Войска демобилизовались, крестьяне вернулись в свои сёла, рабочие вернулись на заводы. Везде была разруха и нищета. А тут в Москве провозгласили НЭП – новую экономическую политику. Долго думали Глуповские большевики, как бы это рассказать глуповцам о том, что такое НЭП, да придумать не могли. А рассказывать надо было. Собрался впервые после войны большой съезд советов в Глупове. Надо было не только переизбирать руководство, но и принимать Программу, соответствующую НЭПу, а такой программы у глуповских большевиков не было. Рябинин, как председатель исполкома, первым держал слово на съезде и надо сказать, держал его хорошо:
– Дорогие глуповцы! Вот и закончилась разрушительная война нашего народа с помещиками, попами и буржуазией! Мы отстояли революцию, разгромив наголову помещиков, попов и буржуинов! Война, гражданская война закончилась! Мы начинаем строить новую жизнь, потому что старую жизнь строить нельзя! Мы ведь не случайно разгромили попов, буржуинов и помещиков! Мы защищали революцию, воюя с попами,