своё время, едва приехав в Париж, Шарль снял комнату над трактиром «Зелёный лис», что на улице Вье Коломбье.
Просили недорого, а шум юноше не мешал ничуть, потому что, будучи занятым службой, он практически не бывал дома.
Однако не прошло и двух недель, как жена трактирщика, разбитная смазливая бабёнка, стала делать своему постояльцу довольно недвусмысленные намёки о преклонном возрасте мужа и женском одиночестве.
Поначалу молодой гасконец вообще не обращал внимания ни на улыбки, ни на якобы случайные прикосновения – его мысли были совершенно о другом, – но когда хозяйка попыталась перейти к более активным действиям, молча собрал вещи и тем же вечером съехал.
Несколько дней он жил в казарме, но там всегда было слишком шумно – даже сильней, чем в трактире, – а каждый второй просто считал своим долгом попытаться залезть к новобранцу в душу, поэтому Шарль принялся искать новое пристанище с удвоенным энтузиазмом.
Это оказалось не так легко, особенно если учесть, что ввиду недавнего плачевного опыта, юноша стал чересчур требователен к условиям проживания.
Он даже успел приуныть и где-то смириться с перспективой ещё надолго застрять в казарме, когда совершенно случайно наткнулся на дом на углу улицы Бак и набережной.
Дом был трёхэтажный, но небольшой и какой-то очень аккуратный; особенно привлекательным Шарлю показалось то, что первый и третий этажи были снабжены каминами, а первый этаж, в довершение ко всему, ещё и настоящим очагом, что по тем временам было редкостью. Владельцем значился мастер-кровельщик Пьер Юло. Вот его сын Никола и сдал жильё молчаливому юноше с седыми висками и ужасным гасконским акцентом.
Шарль сразу поставил условие: жильё только его, никаких других квартирантов. Ни под каким предлогом.
И, не торгуясь, заплатил за аренду довольно круглую сумму.
Всё равно тратиться ему было особенно не на что, ведь в еде и одежде гасконец всегда был достаточно неприхотлив.
Куда сложнее обстояло дело со слугой.
Многие молодые дворяне зачастую приезжали в Париж уже в сопровождении слуги, однако Шарлю, как известно, это не удалось.
Более того, мысли о том, что вот они с Жаком могли бы жить под одной крышей, не вызывая ни у кого никаких подозрений, провоцировали такие приступы душевных мучений, что и речи не могло быть, чтобы пустить в дом кого-то постороннего.
Но без слуги тоже было не обойтись. Хотя бы для того, чтобы изредка прибираться в помещении и носить прачкам его одежду. Ну и доставлять еду из трактира, когда молодой гасконец чувствовал себя плохо и был не в состоянии оставить постель.
Проблема решилась сама собой, когда однажды вечером в двери дома постучалась невысокая старушка и суровым голосом сообщила, что зовут её тётушка Мари, что живёт она в доме по соседству и, если сеньор не против, может взять на себя хлопоты по хозяйству. Откуда она узнала, что требуется служанка? Так это по молодому господину сразу видно. Что называется, без слёз не взглянешь.
Так и сказала: без слёз не взглянешь. Шарль тогда от неожиданности