сочтены все цифры до конца. Потом ты говоришь «спасибо», и тебя отпускают.
Трясучке это показалось сущим варварством.
– На Севере, коль совершишь преступление, ты платишь дань и откупаешься. Повесить могут, если вождь так решит. Еще могут вырезать на тебе кровавый крест – за убийство. Но в яму человека сажать?.. Это же само по себе преступление!
Балагур пожал плечами:
– Правила имеют свой смысл. За каждое дело – соответствующий срок. Соответствующие цифры на великих часах. Не таких, как здесь.
– А. Ну да. Цифры. – Трясучка уже жалел, что задал вопрос.
Балагур его словно и не слышал.
– Здесь слишком высокое небо, и каждый делает, что хочет и когда хочет, и нет ни для чего правильных цифр. – Он хмуро глянул в сторону Вестпорта, скопления домишек вокруг холодной бухты, все еще укрытой туманом. – Идиотский хаос.
До городской стены они добрались к полудню и обнаружили длинную очередь желающих за нее попасть. У ворот стояли солдаты, задавали всяческие вопросы, просматривали тюки и сундуки, тыкая тупыми концами копий в поклажу на телегах.
– Градоправитель нервничает с тех пор, как пала Борлетта, – сказал Морвир. – Проверяют всех входящих. Говорить буду я.
Трясучка ничего против не имел. Пусть уж, коль поганцу так нравится звук собственного голоса.
– Ваше имя? – спросил караульный, в глазах которого застыла безысходная скука.
– Ривром, – улыбаясь до ушей, ответил отравитель. – Скромный торговец из Пуранти. А это мои компаньоны…
– Что за дело привело вас в Вестпорт?
– Убийство. – Последовала недоуменная пауза. – Надеюсь, конкурентов хватит удар, когда я выставлю на продажу свои осприанские вина! Да-да, я очень на это рассчитываю. – Морвир захихикал над собственной шуткой, к нему присоединилась Дэй.
– Вроде этот не из тех, кто нам нужен. – Второй стражник смерил взглядом Трясучку.
Морвир все веселился.
– О, насчет него можете не беспокоиться. Практически слабоумный. Разум, как у младенца. Но бочки поднимать сил хватает. Держу его из сентиментальных побуждений, помимо прочего. Чем я отличаюсь, Дэй?
– Сентиментальностью.
– Слишком уж большое у меня сердце. С самого рождения. Матушка моя умерла, когда я был еще совсем маленьким, и эта прекрасная женщина, знаете ли…
– Двигайтесь уже! – крикнул кто-то сзади.
Морвир взялся за холщовый полог, прикрывавший задник фургона.
– Желаете взглянуть?..
– По мне видно, что желаю, когда пол-Стирии рвется в эти проклятые ворота? – Караульный устало махнул рукой. – Проезжайте.
Щелкнул кнут, фургон вкатился в город Вестпорт. За ним последовали Меркатто и Балагур. В хвосте, что стало, кажется, уже обычаем в последнее время, поплелся Трясучка.
За стеною оказалась давка, не хуже, чем на поле битвы, и за место на мощеной дороге меж высокими домами, обсаженной голыми деревьями, шло сражение почти столь же яростное.