мешок торфа! — рявкнула Джоди и навалилась на Уильяма.
— Солнышко. — Томми поймал ее сзади за только что приобретенную красную кожаную куртку — на всякий случай. Если она свернет бродяге шею, нипочем не поймешь, удачная у него была мысль или нет.
— Я не потерплю, чтоб меня домогалась закуска.
— Съела что-нибудь не то? — Томми ухмыльнулся ей, когда она перевела на него взгляд, но огонь в ее глазах уже погас.
— Жаркую мартышечью любовь из своего списка можешь вычеркнуть, — сказала она.
— Ёксель, ну и мегера, — произнес Уильям. — У нее, что ли, ежемесячные?
Томми быстро подхватил Джоди на руки и понес за угол. Она ерзала и пыталась освободиться.
— Отпусти меня, я его не буду бить.
— Хорошо.
— Сильно.
— Я так и думал, — сказал Томми, не выпуская ее из хватки. — Давай-ка ты зайдешь в «Уолгринз», а я тут пока закончу с мужиком и его огромным котом.
Проходя мимо, разулыбалось семейство рождественских покупателей — сочли, видимо, что юная пара не стесняется своих телячьих нежностей на улице. Отец семейства прошептал супруге:
— Комнату б себе сняли. — Обычный человек бы даже не услышал. Но не Томми.
— Считай, повезло, старина, мы чуть не сделали это в витрине мастерской Санты. Жаркий и потный эльфийский секс — прямо перед детишками. Им бы это понравилось, да?
Отец опрометью погнал свое семейство прочь по улице.
— Мило, — сказала Джоди. — Так и нужно не выделяться.
— Ну ты же знаешь, люблю быть в форме. — Томми было всего девятнадцать, и, поскольку сексом он начал регулярно заниматься только после знакомства с Джоди, по-прежнему полагал, будто обладает неким тайным знанием, недоступным прочим людям. «Как они могут думать о чем-то другом?» — размышляла сокровенная часть его ума. — Спорим, он пахнет перечной мятой.
— Кто?
— Эльфийский секс.
— Ты не поставишь меня на землю?
— Ладно, только не бей мужика с огромным котом.
— Да все нормально. Встречаемся в аптеке через пять минут. Лучше, если у тебя все получится.
— Пять минут, — подтвердил Томми. — Корица. Может, корицей пахнет.
Бледная пара бродила по проходам «Уолгринза». Они отлично развлекались — презирали грубые аксессуары буржуазной культуры и вообще насмехались над условностями традиционной культуры. Они же, в конце концов, — элита. Они особые. Избранные, если угодно, — хотя бы по самой природе своей обостренной чувствительности и высшей чуткости. Оба претендовали на способность заглядывать за фасад, выстраиваемый большинством людей, и зреть самые глубины человеческой души. Однако странно, что не предусмотрели вот чего: прямо у них перед носами из-за угла вывернул парень во фланелевой рубашке.
— Давай у этих ребят спросим, — произнес Фланелевый. — Они похожи на героинщиков.
Джеред Белый Волк и Эбби Нормал попятились от витрины с подводкой для глаз, в которой они искали что-нибудь гипоаллергенное. У Эбби весь вечер слезились глаза, отчего текла тушь, а оттого образ