которой ты почувствовал, но не смог осознать. Мне приходилось встречаться с чем-то подобным, но я не знаю никого, кто был бы способен задержать здесь такое существо после того, как ритуал завершен. Невозможно остановить грузовик голыми руками. И так вышло, что эта тварь смогла заметить и достать тебя прежде, чем я сообразил, что происходит и…
– Это ты меня достал, Кир, – перебил меня Селиверстов. – Тебя не об этом спрашивают. У меня такие припадки через раз при температуре случаются, так что срал я на них с колокольни. Объясни мне, какого хрена я видел в пустой квартире ползающих зомби? Что это за, черт побери, новая мода?
– Это как раз неопасно. – Я пожал плечами, забыв о том, что мой собеседник находится по ту сторону телефонной трубки. – Отпечатки. Следы того, что там происходило. Когда я выдернул тебя из приступа, ты просто увидел то, что с самого начала видел я.
– Я теперь на эту долбаную хрень, наверное, до пенсии во сне буду любоваться, – сказал Селиверстов.
– Не думаю, – отозвался я. – Месяц, может быть. Я орал во сне около двух недель, но взрослые хуже приспосабливаются к таким вещам.
– Ты никогда мне этого не рассказывал, – пробормотал Селиверстов.
Я ошибся или в его голосе действительно проскользнула обида? Хорошо бы. Никто не обижается на монстра, если тот забывает поделиться с тобой своими проблемами.
– Олег, мне тогда было восемь. – Я усмехнулся. – И единственный, кто успел тогда об этом узнать, – мой отец. Он меня выдрал за дурацкие фантазии и отправил на все лето в трудовой лагерь. После этого мне было проще считать, что молчание – золото. Тем более, что ты все равно не смог бы ничего для меня сделать. Забей.
– И каждый раз, когда я прошу тебя помочь, ты вынужден этой дрянью любоваться? – зачем-то уточнил Олег.
– Все в порядке, – сказал я. – Воображаемые зомби не кусаются. И, кроме того, на днях я умудрился поцапаться с одним немертвым и поэтому сейчас такие вещи ощущаю острее, чем обычно. Через пару недель пройдет.
– Ты чокнутый, – сказал Олег. – Ты гребаный чертов псих. Я постараюсь выбить тебе премиальные, но ничего не обещаю.
Я мог бы возразить ему. Действительно, в мире полно людей, более чокнутых, чем я. Театральные актеры – из тех, кто годами работают в массовке и на третьих ролях в надежде получить однажды возможность сыграть Гамлета. Медики, сутками пашущие за копеечную зарплату на «скорой помощи». Школьные учителя. Сотрудники МЧС. Бесплатные психологи в кризисных центрах. Ребята из общественных организаций, занимающиеся поддержкой детских домов и приютов для престарелых. Все те, кто тащит на себе чужие проблемы, хотя это тяжело и неудобно, просто потому, что кроме них это делать некому. Но правда заключалась в том, что я на самом деле был чокнутым. В нашей профессии других не бывает.
– И, знаешь, – добавил Олег, помолчав немного, – ты звони, если что. Если подумать, я ближайшую пару недель не так чтобы очень занят. По пиву дернем или шашлыки какие…
Я чувствовал себя так, словно содержим