эта отпугивающая окраска спасала обычных бабочек от нападения и позволила сохранить свой род. Они не стали ядовитыми, они сменили только внешнюю окраску.
– Надо же. И где ты такое интересно вычитал? – равнодушно спросила Констанция. Её глаза безучастно глядели в никуда.
– Смотрел вчера по телевизору. – Том бросил взгляд на немой экран. – Мне кажется, в отличие от этих бабочек, люди, живущие в этой местности, поменяли не только свою окраску, но и сущность. – в его голосе почувствовалась горечь и отвращение. – Люди стали ядовитыми существами. Почти все травоядные превратились в хищников, а те..,те кто не смог… Эта местность временами напоминает мне джунгли Амазонии.
Констанция нехотя повернула голову в его сторону. Надоедливая муха привлекла ее внимание, но ненадолго. Спустя несколько секунд зелено-карие зрачки снова посмотрели на Тома:
– Уезжай. Тебе что-то мешает?
– Не могу. Ты же знаешь.
Они еще долго сидели в холле под странное шуршание вентилятора. Мир словно остановился вокруг них. Замер. Только вентилятор продолжал разносить пугающие мысли по всей комнате. Вентилятор без конца прокручивал, кричащий в голове Тома, голос, вырывавшийся на свободу словно ошибочно приговоренный заключенный.
«Местность, Общество, Люди!»
«Бабочки, Джунгли!»
«Полумрак, Жара, Духота!»
Реабилитационная клиника ВИК находилась на окраине города Мирабель. Построенное в восемнадцатом веке мраморное здание сначала было частной школой для одаренных мальчиков, затем муниципальным колледжем для девочек. В начале девятнадцатого века колледж охватила волна самоубийств, продолжавшаяся в течение нескольких лет. Несчетное количество повесившихся юных учениц снимали с ремней, отмывали рвотные остатки после отправления, смывали алые пятна с серого асфальта. Все изменилось после таинственной смерти главного директора колледжа. Государство конфисковало тогда территорию и располагающиеся на ней здания, превратило их в госпиталь. Спустя еще двести лет госпиталь стал закрытой частной клиникой, служащей интересам государства.
2
«Тук-тук». Звук доносился откуда-то снаружи.
– Кто там?
Ответа не последовало.
– Наверное, показалось, – подумала Констанция, отойдя от двери своей палаты.
– Ты кого-то ждешь?
– Да нет. Наверное. – Она открыла обувную коробку и вытащила из нее белые тапочки. Аккуратно сложив, она оставила их носками к двери. – Мне кажется, птица должна скоро прийти, – сказала она, подходя к кровати, где сидел Том. – Вернуться что ли. Я жду, что она почувствует меня и обязательно найдет дорогу домой.
– А птица это кто? – спросил Том.
– Птица – это мое внутреннее я. – Констанция потерла подушечками пальцев мокрый лоб. – Моя внутренняя часть потерялась. Только вот не знаю это я ее где-то забыла, или она сама убежала, устав от пренебрежения.
– Я могу подождать ее с тобой. Мне