живущая в этом городе, добралась и до меня. Грязь и зависть, грязь и ненависть или просто грязь. Грязь попала в эту местность случайно, но почувствовав благодатную почву, заполнила собой все пространство. Возможно, много столетий назад, в одной из квартир пятиэтажного дома появился маленький вулкан. Он возник где-то в сумерках, перед самым рассветом – где-то под раковиной, на кухне, Его можно было заметить по непрерывно лезущей из него, как лава, грязи, но жильцы квартирки были люди глуповатые и безрассудно любопытные. Понемногу, не торопясь, этот вулкан рос и рос, и стал частью дома. И чем стремительней бежало время на планете, тем больше массы лезло из жерла кухонного вулкана. Жители пятиэтажного дома, достаточно насытившиеся лавой, стали бросаться ею в соседей и друзей. Я, наверное, и не заметила опасности, притаившуюся прямо у нее перед носом. У жителей, поглощенных лавой, была своя философия жизни, заключавшаяся в том, чтобы при незнакомцах быть чистыми, а в квартирках у себя вести жизнь подобию свинарника. И все бы ничего, все имеют право на свою семью и на грязь в ней. И можно даже закрыть глаза и пройти мимо, если не грязь, периодически залетающая в твою семью и в твой дом.
Может Том и прав, – подумала Констанция. – Может да ну ее эту местность. Зимой слишком холодно, в мае идут дожди, в июне невыносимая влажность и огромные насекомые. Насекомые – лицо ее нервно поморщилось. – Как будто кто-то выращивает насекомых миллионами и держит в больших прозрачных пакетах, а в июне просто переворачивает и трясёт что есть мочи на людей. Грязь проникла в наш дом и закралась глубоко в мою квартиру и в душу. Это я впустила грязь, я позволила вулкану стать неотъемлемой частью нашей с птицей жизни.
На миг ей показалось, что птица уже никогда не вернется. Что ее Внутреннее Я найдет себе уютное место и заживет там счастливо, без нее.
– А Вам не кажется доктор, что я слишком глубоко и часто заглядываю себе внутрь?! – спросила Констанция, вернувшись в кабинет доктора. Шла сорок пятая минута встречи с лечащим ее врачом. Доктор Швит был психиатром, довольно несимпатичным мужчиной, а временами казался полным психопатом. Курс этот был обязательным и еженедельным.
– Ну, допустим, – она продолжала свою мысль, – некоторые люди заглядывают в себя, изучают себя, анализируют. Давайте назовем это спуском. Они спускаются к себе на пятый этаж, некоторые на седьмой. А я уже на десятом и не могу остановиться, понимаете? Вы же знаете, доктор, что не все выбираются на поверхность живыми, ну или здоровыми. А я нахожусь тут так долго, что кажется уже не смогу жить на поверхности.
– Вот для этого вы сюда и приехали, дорогуша, – сказал он как всегда надменным тоном и посмотрел на ее в упор. Его черные маленькие глазки никак не подходили к непропорционально большому носу и тонким губам.
– Нет уж извините, я приехала сюда не по доброй воле, – разозлилась Констанция, слегка повысив голос.
– Ну не в этом суть, деточка. – он поспешил сменить свой тон. – Суть в том, что мы обязательно вам поможем. Пройдя весь наш курс и выйдя отсюда, вы не только снова сможете