искусства, держа его в розетке из растопыренных пальцев. Наверное, редкое умение сошло за экзамен на профпригодность. Придирчивая старая дама Любовь Борисовна Катю одобрила и собиралась дать Кате поручение, в котором отказывала работникам сыскной конторы «Аргус», включая шефа конторы, Отче Валентина. Что было для Кати, разумеется, очень лестно.
– Так вот, я, деточка Катя, просто не знаю, как с тобой надо работать, – сообщила Любовь Борисовна. – Трудный случай ты у меня. Другому дала поручение в зубки – и оно побежало! А тебе, надо думать, стоит выложить предварительное заключение. Или не стоит, вот в чём вопрос. Но я вот что сделаю, слушай сюда внимательно. Начинаю тебя грузить, потом попробую сообразить, где остановиться. Тогда дам чёткое поручение, идет?
– Вопросы задавать позволено? – поинтересовалась польщенная Катя. – По ходу дела, если вдруг не врублюсь?
– Ну и лексика у вас, молодая дамочка, жена живописца, – обронила Любовь Борисовна. – Но ничего стерпим, терпели не такое, у нас тут вообще клиенты на лагерном жаргоне изъяснялись в натуре. И ничего. Ладно, поехали, повесь ушки на гвоздик внимания. У меня имеется ещё одна любимая девочка, почти клиентка, твоя ровесница, может, чуть постарше, Тамарочка зовут. Знаю её с пеленок, племянница моей старой подружки, мы бегали танцевать в Дом офицеров во дни незабвенной молодости, производили фурор два раза в неделю, поскольку обе были ошеломительные красотки. Если не веришь – глянь на портрет над собой. Убедилась? Ну, вот Евка была ничуть не хуже, только цвета другие, пламенно-яркие. Ладно, вернемся к делу, хоть и неохотно. Тамарочка у Евки всегда была за родную дочь, не меньше того, и девчонка отвечает взаимностью. Вернее отвечала до самого последнего момента. И вдруг исчезла без звука, сбежала, как Золушка с танцев. Ну, это я конечно перебираю, она не совсем без шариков, Тамарка-то. Всё вообще-то честь по чести. Мужу оставила записку, детям звякнула по звоночку, старенькой тёте Еве отбила телеграммку, та забралась на дачу и дышит кислородом. Телеграммку Ева процитировала, но сама в позорной панике, ей мнится, что под спудом кроется что-то нехорошее. Что могла бы девочка Тамарочка перед тем, как сгинуть, подъехать к тёте Еве и доложиться. Ровно половина этих бредней – сплошная мания величия. Мол, как же обошлись без ценного совета. Но вторая половина мне нравится меньше. И муж, и детки, как сговорились: или молчат, стиснув зубы, или делают отдаленные намеки, что жена и мать их свихнулась на старости лет, сбежала с кавалером, в последнем приступе молодости.
– Основания у них какие? – открыла рот Катя. – Веские или иные?
– Вот это ты и вынь, котеночек мой! – торжественно заявила адвокатесса и приоткинулась на спинку стула. – У меня есть другая догадка, тебе о ней ничего не надо, но вот прощальные слова и записки Тамарочки ты пособирай, ладно?
– Это всё? – с известной долей провокации спросила Катя.
– Ну не капризничай, котёнок, мало не покажется, – успокоила Любовь Борисовна. – Ты мне записку принеси, которую для