Алексей Борисович просил прийти, – мигом откликнулся Петька.
– Я просил, – отозвался с меланхолическим видом щупленький капитан.
– Всех вместе? – не поверил Степаныч.
– Вообще-то нет, но можно и вместе, – кивнул капитан.
В отличие от Степаныча, участковый хорошо относился к этим ребятам. И был им благодарен за помощь в двух предыдущих расследованиях.
– Ну, Петька, давай излагай, – обратился он к Командору. Затем очень жалобным тоном добавил: – Вот, раскудри тебя береза, дела.
– Дела серьезные, – согласился Степаныч. – И посторонних в курс ставить нечего…
– Да погоди ты, – перебил Шмельков.
– Либеральничаешь, Алексей, – грозно сказал Степаныч.
– Вот что, ребята, пойдемте-ка внутрь, – поторопил Шмельков. – Там мне все, Петька, и расскажешь.
Степаныч, досадливо крякнув, выбрался вместе с любимой двустволкой из коляски. Настроение у него было скверное. Он никак не мог простить Ниночке, что та не поставила его первым в известность о происшествии. Степаныч не сомневался: подоспей он на место преступления до Шмелькова, и грабители уже были бы пойманы. Или, по крайней мере, Степаныч успел бы надеть свою милицейскую форму. Теперь же собственный внешний вид крайне раздражал сторожа. Милицейская фуражка, по его мнению, шла вразрез с пузырящимися на коленях тренировочными штанами и фривольной американской майкой, которую ему прикупила на вещевом рынке в Одинцове верная супруга Надежда Денисовна.
Степаныч бурно сопротивлялся обновке. Красная надпись на английском языке казалась ему подозрительной. Однако Надежда Денисовна была неумолима: «Будешь, Ваня, работать в этой майке на огороде». А так как Степаныч боялся собственную жену гораздо больше всяких преступников, то скрепя сердце подчинился.
Когда Шмельков подъехал к шлагбауму, перегораживающему въезд в поселок, Степаныч, к собственному несчастью, как раз возился в ненавистной майке на огороде. Узнав, в чем дело, он быстро кинулся переодеваться. Но молодой и черствый Алексей заявил, что время не терпит. Степаныч только и успел нахлобучить фуражку. И явился на место преступления в совершенно неподобающем виде.
Степаныч уже тяжело топал вверх по крыльцу, когда Шмельков сказал:
– А ты-то чего идешь? Подожди на улице.
Тут как раз Маша обратила внимание на майку доблестного сторожа.
– Ой, Иван Степанович! – всплеснула она руками. – А кого это вы, интересно, любите?
– Что-о? – вытаращился на нее бывший заслуженный работник органов правопорядка, которому было невдомек, как переводится английская надпись.
– Ну у вас же тут написано, – указала на майку Настя.
– Где написано? Что написано? – заволновался сторож. А про себя в панике отметил: «Ну, Надежда! Спасибо тебе, удружила. А ведь я говорил: от этих американцев только и жди провокаций».
– У вас тут написано: «Я тебя люблю», – едва сдерживаясь от смеха, объяснил Димка.
– А не врешь? – с подозрением поглядел