средней внешности. «И наверняка средних умственных способностей», – продолжил анализ присутствующих Максим. Пару-тройку бестолковых, но престижных образований, типа МГУ, ЭмБиЭй, какая-то кандидатская на нейтральную тему, два иностранных языка, стажировка там да сям – классический топ-менеджер: грамотный, исполнительный, лояльный, без закидонов. Не такой талантливый, конечно, как Васильев, но дело поручить можно, будет действовать в строгом соответствии с линией партии. Надо с ним потом будет пообщаться наедине, может, оставить на том же окладе, но с должностью попроще. Он всю местную кухню знает, будет хороший помощник Васильеву. Главное, чтобы зло не затаил, тут аккуратно нужно, а то можно пригреть на груди змею. По-хорошему-то, конечно, надо бы попереть, вместе с Либерзоном этим, ну да видно будет.
– Ну что, господа, – нарушил ожидательное молчание Холодковский, – насколько мне известно, все документы готовы, условия сделки согласованы, остались юридические формальности. Я прав?
– Да, именно так, – ответил бандит. – Договора согласованы полностью, осталось только подписать высокому собранию, – Буров вопросительно посмотрел на коммуниста.
– Да-да, господа, именно так, – пробасил Канатов. – Остались рабочие, так сказать, формальности. Что называется, утвердить наши намерения документально, что, несмотря ни на что, все-таки самое главное, и я бы даже не побоялся этого слова – практически, основное. Со своей стороны хочу отметить…
– Вова, не митингуй, – поморщился бандит.
«Вот-вот, именно», – сказал про себя Холодковский, – «заткни фонтан, уже наслушались таких уродов за семьдесят лет», а вслух добавил: – Вот договор, подписанный с нашей стороны, и все прочие документы, – Васильев выложил кожаную папку с бумагами на стол.
– Вот наш, – взглядом показал бандит на лежащую на столе папку попроще. Васильев пододвинул документы к себе и углубился в их изучение. То же самое сделал Либерзон, только, в отличие от Васильева, он только делал вид, что проверяет состав и содержание документации.
Воспользовавшись вынужденной паузой, мысли Максима, помимо его воли, снова вернулись к девушке в оранжевом платье. Действительно ли она была настолько необыкновенна, как ему показалось, или это просто был эффект, вызванный несоответствием ее вида и офисного пространства? Но чем бы ни было вызвано произведенное впечатление, отголосок его до сих пор теплился в душе Холодковского. И не только не думал затихать, а разрастался еще больше, захватывая все потаенные ее уголки.
Максиму снова начало казаться, что он видел пришельца из своего самого желанного мира. Перед его мысленным взором поплыли непривычные образы и ассоциации. Он представил дачу, где-нибудь за сто километров от столицы, не свой особняк с несколькими гектарами земли, в котором он проводил в общей сложности пару недель в год, а именно дачу, обычную советскую дачу на легендарных шести сотках. Маленький летний домик,