её краснокожий
не вынес на сильных руках
бесценный свой груз.
Минута – она в цветах…
Поняв, что солнце сказать
не сможет всё до конца
и свет продлить желая,
в лесу два гордеца
набрали веток сухих,
огнище в полнеба жгли.
Лампада будто в храме
оно в связующей цепи.
Тандем и скрыт от их
понятия мир тихонь:
стихии все – воздух,
земля, вода, огонь —
собрались мирно у костра,
сейчас струящего жар,
а раньше жившего в дереве.
Протуберанцев угар
взлетел, создав поток
огнеродных зримых картин,
фантазий… Огнепоклонник
в раздумье молча сидит.
К нему подходит Ницше.
О чём-то у них речь…
Вот виденная в Бихаре
вдова даёт себя сжечь
живёхонькой на кострище.
Её умерший муж
в слепяще белой одежде
встречает её, досуж…
Французы восемнадцатого
столетья. Память ясней
сплелась с природой, хвать
светляков – бенгальских огней,
смешалась с пиротехникой,
и вроде идёт стрельба
из пушек светлячками…
Верша «Симфонию огня»,
Скрябин зол набегом
огненно пляшущих баядер…
Голландских, Салемских «ведьм»7
сжигают на одном костре…
Добился у слонихи взаимности
дракон, бросив огнедышать…
а жар-девица напрасно
прельщает Будду, хоть плачь…
Вконец убывает пламя
и перестаёт шутковать,
а двое, ошеломлённые,
бредут к океану опять.
Они сейчас заметили:
Луна осветила пейзаж,
вполне уже узнаваемый,
а цвето-музыки раж
звучит, разносится саксом
серебряной полной Луны.
Вернувшись, двое греются,
постройкой плота бодры.
Заря. Обезьянка пытается
палить кокосами по ним.
Затем увлеклась бананом,
потом бежит к углям…
не смея огнеходить,
побито тащится в лесок.
Плот переносят в воду.
Невеста, впитавшая сок
и силу огня, обретает
эротику каменных гетер
Кхаджура́хо, а я, зритель,
иду, торопясь, в партер.
Бодрящие ласково-мягкие
порывы ветра шалят
с её волосами до талии…
блестяще-влажный взгляд…
вишнёво рдеющие губы.
Садятся на плот… Грудь
похожа в миниатюре
на Солнце и как-нибудь
висящую с ним на одном
уровне полную Луну —
на пылкую грудь Галлактики.
Ладони держа у
тугих отчаянно-круглых
грудей, он через неё,
Земную возлюбленную,
себя