юмора историка был поставлен «зачет». Но декану поведение присутствовавших не понравилось:
– Что-нибудь еще? – сделав «зверское» лицо, Колобок осмотрел задние ряды, словно выискивая взглядом наглеца, осмелившегося задать не слишком корректный вопрос.
Ответом послужила тишина.
– Отлично. Тогда я удаляюсь. – Он ободряюще кивнул Непогодину и вышел из кабинета…
…Все оставшееся после занятий время я думала о новом преподавателе, пусть исподволь – мешали дела, но чуть ли не постоянно. И вот бесконечно тянувшийся день, наконец, закончился. Свернувшись калачиком на узкой казенной кровати, я воскресила в памяти сегодняшние события. Перед моим мысленным взором снова возникло холодное прекрасное лицо.
Теперь меня ничто не отвлекало от мыслей о нем, и мысли эти были почему-то грустные. Дело в том, что Александр Дмитриевич Непогодин вызывал во мне ощущение присутствия… чего-то неземного. И причиной тому была не только его особенная красота. Может, я излишне идеализирую, но он действительно показался мне слишком уж совершенным, без единого изъяна. А таких людей, к сожалению, не бывает…
Для меня в этом человеке таилось что-то, не поддающееся объяснению. В нем, несомненно, была какая-то загадка, и даже не одна. Взять, к примеру, отсутствие мимики. Ни одна мышца на лице, ни один жест не выдавали его эмоций, модуляции голоса тоже оставались неизменными. Историк читал лекцию, как автомат. Было очень интересно слушать, но как-то чересчур официально звучали произносимые им фразы, слишком уж он был сух и сдержан. За неполных полтора часа Александр Дмитриевич так ни разу и не улыбнулся. Что это: какое-то горе стерло улыбку с его лица или это просто составляющая имиджа? Если это жесткий самоконтроль, то зачем? Почему нельзя было позволить себе немного расслабиться? Ведь все-таки сегодня был его первый день в университете, от которого зависели дальнейшие взаимоотношения с группой. А он своим поведением сразу выстроил стену отчуждения между собой и остальными.
Не знаю почему, но мне не верилось, что он сам по себе такой безэмоциональный и бездушный. Я чувствовала, что в нем бурлит скрытая от посторонних глаз внутренняя энергия, просто он не дает ей выхода наружу. Но почему? Может, он пережил какую-то личную драму? По-моему, несмотря на безупречный вид, дорогую тачку и кучу регалий он не слишком счастливый человек. Но что сделало его таким? Он чем-то напомнил мне моего любимого литературного героя – Эраста Фандорина: такой же сдержанный и хладнокровный. Но ведь тот не всегда был таким, у него были весомые причины, сделавшие его впоследствии «эмоциональным инвалидом».
Стыдно признаться, но еще мне показалось в новом преподавателе что-то и от Эдварда Каллена, например, его мраморная бледность и неземная красота. Но Каллены были вампирами, и именно поэтому так выглядели и держались от людей на расстоянии. Поверить в вероятность подобного я не могла. Вампиров не существует, в этом я была абсолютно уверена. Ну что за дурацкая привычка сравнивать живых людей с литературными персонажами!