отправятся за город – в знаменитые апельсинные рощи, а потом в живописное ущелье, оканчивающееся обрывом над океаном, откуда вид восхитительный. По крайней мере так говорили местные жители.
Ужин уже приходил к концу, как в залу вошел ревизор и, присевши к столу, заказал себе ужин и велел подать шампанского.
При виде ревизора веселое настроение Ашанина исчезло. Он вдруг сделался мрачный и бросал свирепые взгляды на ревизора.
– Что с вами? – спросил доктор.
– Вы разве не знаете, что сделал со мной этот отвратительный дантист?
– Какой дантист? У нас не один! – улыбнулся Федор Васильевич.
– Первушин.
– Ничего не знаю.
– Вы разве не на катере съехали на берег?
– Нет, на вельботе вместе с капитаном…
– Ну, так слушайте, Федор Васильевич!
И Володя, снова взволнованный при воспоминании об обиде, рассказал, что сделал с ним ревизор.
– Плюньте, Владимир Николаич.
– Нет, я так этого не оставлю, Федор Васильевич. Такого нахала надо проучить: он не в первый раз устраивает мне пакости. Я не обращал прежде внимания, а больше не могу.
– Что же вы хотите делать?
– Я ему при всех скажу, что так порядочные люди не поступают.
– Бросьте. Охота вам поднимать историю. Он пожалуется на вас капитану, скажет, что вы дерзки со старшим… Точно вы не знаете Первушина?
Но возбуждавшийся все более и более Володя не слушал Федора Васильевича и, чувствуя неодолимое желание «оборвать» ревизора, вздрагивавшим голосом крикнул ему через стол:
– Степан Васильевич!
– Что вам угодно, господин Ашанин?
– Мне угодно узнать, отчего вы не подождали меня минутку на катере, несмотря на то что вестовой доложил, что я готов! – вызывающим тоном продолжал Володя, внезапно бледнея.
Наступило общее молчание.
– Я не обязан всех ждать… Вольно вам было опаздывать!
– Одну минуту не могли подождать? Значит, не хотели?
– Хотя бы и не хотел. Это не ваше дело, и я попрошу вас прекратить этот разговор! – проговорил ревизор, возвышая голос.
– Вы не имели права не хотеть. Катер для всех офицеров, не для одного вас…
– Прошу не забываться, господин гардемарин Ашанин. Вы – дерзкий мальчишка!
– А вы – невежа, господин Первушин! – крикнул Володя. – И я знаю, почему вы стараетесь при всяком случае сделать мне неприятность: потому что я вас считаю дантистом… Вы бьете матросов, да еще не имеете доблести делать это открыто и бьете исподтишка…
– Молчать! Как вы смеете так говорить со старшим в чине! – крикнул, зеленея от злости, Первушин.
– Молчите сами! Мы здесь на берегу, а не на корвете! – крикнул в свою очередь и Володя.
Первушин видел со всех сторон несочувственные взгляды, видел, что большинство офицеров на стороне Ашанина, и примолк, усиленно занявшись едой.
– Ну, так и знайте, он теперь на вас рапорт подаст! – тихо заметил