бананов и не взяла платы, когда матросы ей предложили.
– Ну, спасибо, мерси, тэнк-ю, мадам!
Матросы галантно приложили руки к шапкам и ушли.
– И ласковый же народ, братцы! – проговорил один из них, уписывая банан.
– Обходительный…
– И как же здесь привольно… Воздух-то какой легкий…
– И спать вовсе не охота, а, поди, десятый, должно, час…
– Не меньше.
Володя, с любопытством поглядывавший вокруг на эту оживленную толпу, заметил, что очень пьяными были только европейцы-матросы, которые буянили и лезли в драку. Среди же туземцев он не видал пьяных; были подгулявшие и вели себя очень тихо и прилично.
Побродив минут десять в толпе, Ашанин вышел из нее, чтобы отправиться в город и побродить по полутемным, слабо освещенным редкими фонарями улицам-аллеям, по бокам которых мигали огоньки домиков, скрытых в листве, как увидал перед собой старшину катера, унтер-офицера, вместе с гребцом, которые только что вышли из кабачка и вытянулись перед Володей, приложив свои пятерни к шапкам.
– Доброго вечера, ваше благородие! – проговорил унтер-офицер. – Очень приятное здесь место, ваше благородие. Очень даже лестно прогуляться.
– И водка хороша? – улыбнулся Володя.
– Мы, ваше благородие, малость только самую попробовали, потому как… с катера, значит… Виски прозывается, но только против нашего рома не сустоять… Уж вы, ваше благородие, будьте добры, не обсказывайте, значит, господину левизору, что мы заходили в заведение, а то… левизор…
– С чего ты взял? Будь спокоен… не обскажу.
– Мы всего по стаканчику, ваше благородие, – говорил унтер-офицер, хотя некоторая развязность и оживление едва ли соответствовали такому незначительному количеству виски.
– Что, катеру велено дожидаться?
– Точно так, левизора, а затем мы обернем к полу ночи за господами офицерами.
– А ты не знаешь, куда они пошли?
– Должно быть, в гостиницу, ваше благородие… вот сюда, прямо, если идтить по набережной… такой большой дом, очень даже хороший… я с левизором ходил…
– Ну, ладно, до свидания.
– Счастливо оставаться, ваше благородие.
Володя не хотел идти в гостиницу в такую чудную ночь и пошел наугад в первую аллею… Ах, как хорошо было! Как приятно дышалось среди темневшей зелени и пальм и низких раскидистых бананов, среди благоухания цветов в маленьких садиках у освещенных фонариками маленьких домишек, крытых той же листвой бананов.
Судя по скромным домикам, улица эта была не из главных, и жители, видимо, не стеснялись любопытными чужими взорами, предоставляя кому угодно смотреть сквозь раскрытые двери на то, что делалось внутри. Целые семьи темнокожих канаков сидели живописными группами у порога или лежали, не стесняясь костюмами, на циновках внутри домов. Матери слишком откровенно кормили грудных детей или искали насекомых в головах более взрослых ребятишек, а