службами, пришел к казначейше, пожилой, очень доброй женщине. Отдаю ей чек за влажные салфетки для храма, спрашиваю, правда ли все это?
– Еще какая правда! Они так накуролесили, что люди их чуть не убили. С кулаками на ни бросались.
– И когда это было?
– Ой, давно. Сейчас вспомню. Они моего внука крестили. Он девяносто третьего, а крестили в четыре. Значит, в девяносто седьмом.
– А имена не помните?
– Нет, давно это все было.
В девяностые священников не хватало. В селах катастрофически. Тогда брали почти всех. Было бы желание. И мне предлагали. Мой первый духовник, иеромонах Варфоломей (Коновалов) по профессии был психиатром. Их запрещено рукополагать во священники. Он выставил меня в глазах Патриархии самозванцем, желающим занять русский престол. Такое под силу только психиатру. Бдительность прежде всего. Через полгода я внезапно превратился в полного калеку. И остаюсь им до сих пор. Наверно для того, чтобы не занять «русский престол». А, по-моему, тот уже давно занят.
Гавриил Агабеков в Мариуполе вместе с семьей перешел в православие из ислама. Перебежчика за чудный голос вначале рукоположили во диакона, затем в иереи. Целибат. Двоеженец. Как древний пророк Авраам. Ему можно, а мне нельзя, сказал Гавриил. Еще он просто чудесный человек. Выдал меня за главного мариупольского педофила и чуть было не посадил на пожизненное. Но это все безвестные герои. Знаменитого схиигумена Илию (Романова) знает вся Россия. Владыка Викентий рукоположил его в иеромонахи, хотя и знал, что в прошлом это уголовный преступник и убийца. Теперь он в запрещении и лишен сана. В девяностые на Ганиной яме он смог отстроить крупный монастырь. Погорел властный игумен на короновирусе и мордобое журналистки Собчак.
Службы в храме кончились до субботы. Вокруг трава вымахала по колено и выше, бабкам старым до туалета не добраться. Спрашиваю казначея, была ли косилка у храма?
– А как же. Мы деньги собирали на нее. Но куда она делась, не знаю.
Звоню батюшке. Спрашиваю, где косилка?
– Да они купили тогда супер китайскую косилку…
– И? Где она сейчас?
Пауза. Священник думает, что ответить.
– Она давным-давно поломалась.
– А нельзя ли ее починить?
– Ну, ее продали на запчасти.
– Кто?
– Вроде как я продал. Да у меня своя косилка есть. Заплатите мне две тысячи и я вам за день все выкошу.
– Батюшка, у меня денег нет. Надо идти голоса собирать, чтобы Нина (казначей) деньги дала на это. А в прошлом году все выкосили за полторы. Так что погодите. Я до субботы все узнаю.
Кладу трубку. Что узнал? Священник присвоил себе косилку. И не жалея, загнал ее в хлам, затем продал. Купил новую на церковные же деньги и теперь требует с храма деньги за то, чтобы выкосить траву на своем же приходе, в своей же церкви, у которой он украл не только косилку, но и многое-многое другое, служа Господу Богу в Спасо Преображенском храме двенадцатый год.
Ото всего услышанного в голове как свинец расплавился. Одни развратничали