в природе.
Она просто избавилась от пациента с запущенной болячкой, поскольку остеохондроз рано или поздно заканчивается инвалидностью. А инвалидность инвалиду за просто так никто и не подумает дать. Уж не псих ли он? Так туда его я и отправлю!
Мне бы проявить решительность и сразу уйти после этого, но было уже поздно. Врач, оказавшись во власти профессионального азарта, предложил.
– Давайте я положу вас на пару недель к себе в палату.
– Зачем? – удивляюсь.
– Нервы подлечим. Гимнастику будите делать, – неискренне добавил Валентин Борисович.
Отказываюсь.
– Так вы отказываетесь? Пишите своей рукой отказ от лечения в отделении.
Железным тоном обращается к сестре.
– Дайте форму отказа от лечения.
Дальше меня буквально силой принудили писать отказ от того, чего и не должно было быть в природе. Направление, данное мне в Колобово, гласило о «консультации». Ну и ну – баранки гну! Не успел оглянуться, как уже вяжут по рукам и ногам, запихивая насильно в отделение.
– Написали? Дата, подпись. Вот здесь. Теперь я с вами побеседую.
С этими словами врач раскрывает огромный двойной лист установленной формы и «беседа», без моего малейшего на то согласия и желания, потекла.
– Как вы себя оцениваете? Занижено? Завышено?
– Никак, – отвечаю не задумываясь.
– Как это – никак? – оторопел психиатр.
– Да так – никак.
– И что, вам неинтересно, что о вас думают люди и как они вас оценивают?
– Неинтересно. Все равно.
– Мы первый раз с таким отношением сталкиваемся, – обращается врач к пожилой медсестре, делая круглые глаза.
Медсестра улыбается. «Мы» не то еще слышали.
– Так, где вы родились и когда?
Отвечаю.
– Кто ваши родители?
Ответ.
– Живы ли они на данный момент?
– Мама жива, мы вместе приехали. Отец умер в 1977 году.
Журавлев тотчас вгрызся в раннюю смерть отца. Не суицид ли? Не алкоголик-наркоман, клеем дышащий? А может, на зоне прикончили. Так тут и до выявленного диагноза рукой подать. Предрасположенность – дочь психиатрии.
– Отчего он умер?
– Причина смерти – легочное кровотечение.
И началось. Почему? Отчего? Как произошло? Кто был рядом? Через десять минут, поняв, что мне было всего 11 лет и здесь диагноз не зарыт, «беседа» продолжилась.
– Образование?
– Высшее.
– Как это высшее? – не поверил Журавлев, с сомнением поглядев на косоглазого «шизика».
– Высшее. Педагогический университет в Кишиневе. 1992 год.
Он еще с большим сомнением поглядел на меня.
– На вид вы простой рабочий, а не интеллигент.
Улыбнулся. Сказать нечего.
– Так. Поступили в институт и что дальше, учились?
– Год. Потом армия.
Журавлев смотрит недоверчиво.
– Какая армия?
– Советская. Брали всех. Афган.
– Как