уважения вашей светлости, графине де Лемус, да пошлет вам небо благополучие и процветание.
Глубоко поклонившись, он было уже собрался развернуться, но донья Беатрис, схватив его за руку с неожиданной силой, хрипло произнесла:
– О, только не это, дон Альваро! Проколите меня кинжалом, если хотите, мы здесь одни, и никто не обвинит вас в моей смерти, но не обращайтесь со мной таким образом, это в тысячу раз хуже всех мучений ада.
– Донья Беатрис, готовы ли вы довериться мне?
– Послушайте, дон Альваро, я вас люблю, я вас люблю больше чем свою душу и никогда не буду принадлежать графу, но не смотрите на меня таким взглядом.
– Хотите ли вы довериться мне и стать моей женой, женой человека, для которого в мире не существует других женщин, кроме вас?
– Ах! – ответила она печально, почти лишившись чувств. – Да, с вами, с вами до смерти, – и упала в обморок на руки Мартины и дона Альваро.
– И что мы будем теперь делать? – спросил кабальеро.
– Что нам еще делать, – ответила служанка, – как не устроить ее впереди вас на лошади и отправляться отсюда как можно быстрее. Давайте, давайте, или вы не слышали ее последние слова? Что еще у вас есть более свободное чем язык, как не ловкие руки.
Дон Альваро рассудил, что благоразумнее всего – последовать ее совету, и, разместив девушку на своей лошади с помощью Миллана и Мартины, помчался галопом по пустынным полям, а оруженосец и служанка последовали его примеру. Благородный Альманзор, будто осознав ценность своей ноши, казалось, удвоил свои усилия, он бежал, горделиво красуясь, время от времени оглашая окрестности радостным ржанием. Вихрем домчались они до моста через реку Куа и пересекли его, поскакав по противоположному берегу с той же скоростью.
Свежий ночной ветер и стремительность скачки постепенно вывели из обморока донью Беатрис, которая, держась за руку возлюбленного, ласковую и сильную одновременно, казалась перенесенной в иную реальность. Ее волосы от скачки распустились и развевались вокруг головы дона Альваро ароматным нимбом, время от времени легко касаясь его лица. Белое легкое платье доньи Беатрис сильнее выделялось в свете луны, чем темные доспехи дона Альваро, появляясь и исчезая среди деревьев словно зарница в небе среди туч, и казалось, будто сильфида скачет верхом на сказочном гиппогрифе[16]. Дон Альваро, поглощенный своим счастьем, не заметил, как они оказались рядом с монастырем Карраседо, когда внезапно черно-белая тень возникла посреди дороги и властным грозным голосом воскликнула:
– Куда направляешься, похититель девиц?
Конь, несмотря на свою смелость, остановился, и донья Беатрис и ее служанка резким толчком были сброшены на землю, при этом первая окончательно пришла в чувство от этого жуткого возгласа, а вторая почти лишилась чувств просто от страха. Дон Альваро, взревев от ярости, схватился за меч и, вонзив шпоры в коня, бросился на призрака, в котором с удивлением узнал настоятеля монастыря Карраседо.
– Не иначе как, – сурово произнес аббат, –