для этой девочки все может оказаться куда хуже! Мы ведь даже не семья с точки зрения закона!
Ещё я переживал о том, что мы будем говорить посторонним: мы и так старались не афишировать наших настоящих отношений на тот момент. Люди не задавали лишних вопросов: им не было до нас никакого дела. Но ведь тогда мы не имели ребенка и не подпадали под юрисдикцию ЗСЦ или общественников. А если с Адрианом что-то случиться? Кто станет опекуном? Или же если объявятся ее родственники? Что тогда мы будем делать?
Моего партнера словно вообще не волновали все эти условности. Его решение казалось спонтанным и крайне необдуманным. Я негодовал от этого, но высказать мнения не имел возможности. Так и заснул. Впервые за четыре года – в одиночестве.
Наутро ничего не изменилось: муж хоть и поздоровался, но сразу же переключил все внимание на девочку, занимаясь приготовлением для нее еды и бормоча какие-то глупости. И в следующее утро все повторилось. И снова. И снова… Больше мы не общались. Разве что утром парой фраз перекидывались и вечером.
Игра в молчанку между нами затягивалась и длилась уже больше недели. Тогда я ощутил всю полноту фразы «одиночество вдвоем». Вроде ты не один, а толку?
Почему именно так?
Первую ночь Адриан спал не то в детской, не то на диване. Остальное время, как и ранее, мы делили одну постель, пусть я и продолжал злиться на его поступок.
Это же надо было додуматься: провернуть удочерение без моего на то согласия! Нет, я понимал, окажись моя пара девушкой, вполне могло произойти нечто подобное. Никто не отменял биологии и незапланированной беременности. Но тогда бы и мы были в другом статусе, и общество отнеслось бы к подобному иначе. Да и до рождения ребенка у нас оставалось бы время. В нынешней же ситуации такой роскоши не оказалось. Как, собственно, и поддержки общества и какого-никакого статуса.
С появлением Рины распорядок нашего дня, на удивление, почти не изменился: я работал как и раньше, а Адриан сидел дома с дочерью или бродил по магазинам в поисках нужных для нее вещей.
Так, за три дня наполнилась комната, в которой ранее стояла только наспех собранная кроватка. Теперь в ней оказались небольшой комод, пеленальный стол, мобиль, или как эта штука называется? Игрушек разве что всего две – на полу и на полке. Хоть на этом спасибо.
Теперь я точно знал, где пропадал Адриан. Это тоже можно отнести к плюсам.
Я проводил большую часть времени на работе специально: домой идти не хотелось.
Постоянно искал повод оставаться в офисе как можно дольше, а домой добирался самым длинным маршрутом. Я оправдывался тем, что на вокзале в шесть вечера много народу. Странное оправдание. Даже тогда я чувствовал его слабость.
Каждый раз, возвращаясь, я с ужасом ждал, что меня застанет куча обязанностей по уходу за девочкой. За четыре года отношений я хорошо узнал своего партнера и все ждал, когда же ему надоест родительство.
Внутренний голос твердил мне: «Готовься, сегодня ты непременно будешь нянькой».
Приходя, однако, я видел совсем иную картину: ужин на столе,