брата Тифоия, смягчись, так как написано: братья да будут нам полезны в нуждах. Приветствуй его и от моего имени. Прошу также и его: подобно тому как вы трудитесь для всех, явите соответствующее расположение и к брату нашему авве Петру и, по возможности, снабдите его [всем] необходимым. Он мне сообщил, что вы покинули его на произвол судьбы. Соблаговоли приветствовать от нашего имени прежде всего брата Дометиана и помощника эконома; скажи последнему, что я получил его письма[595].
Бог да простит тебе все. Христос со всеми вами.
110. К нему же <39>[596]
(228) <p. 32> По милости Божией я, чадо мое возлюбленное, видел брата Силуана с Дорофеем. Я сказал «по милости», потому что они пришли не с дурной целью и не несвоевременно, явившись – и именно в такое время – к своему отцу, хотя я и дурной [человек]. Я видел их с предосторожностями, с какими и они пришли, встретившись со мною как-то незаметно. Я им советовал нигде [даже и] случайно не упоминать о свидании. Так я отпустил их с миром, нашедши Силуана таким, каким желал. И ты по-братски прими его, когда он придет к тебе с добрым Дорофеем из личного побуждения и расположения, из сильной к тебе любви и уважения. Ведь он не притворялся, как это сообщили тебе, когда в первый раз хотел к тебе прийти. Впрочем, он устно объяснится. Я наставил (ετνπωσα) его относительно его сидения (κατά το κάθισμα αύτοΰ) и [теперь] совершенно спокоен ввиду его полного смирения. Я почувствовал облегчение, узнав от него о том, как архиепископ отправился в путь, а также и о заключенных братьях наших. Теперь я желал бы узнать и о брате Протерии, отправился ли и он, опасаясь [за него] ввиду зимы.
Поэтому когда кто-нибудь согласно [нашему] условию придет сюда, сообщи мне обо всем. Господь да будет со духом твоим.
111. К Иосифу, брату и архиепископу <40>[597]
Благодарю Бога моего, что ты пребываешь в здравии; об этом я узнал из честного твоего письма. Далее, кто такой я, несчастный, чтобы выслушивать от твоего боголюбивого преподобия такие [слова], какие скорее я должен воздавать твоей дивной добродетели, ибо ты, [как немногие] из епископов, (229) прославил Господа. И не только теперь, когда и некоторые из наших братьев вместе с тобою воспрянули к превыспренной истине, но и в прошлом, можно сказать, с самого начала [своего] епископства: когда многие пастыри, обезумевши (хотя это выражение и резко), перестали искать Господа, – [ты прославил] Его в темницах, <p. 33> уединении, нуждах, тесноте, болезнях, слезах, удушениях и во всякого рода несчастьях[598]. Твоя слава апостольская, твои победы равны отеческим! Хотя и я терплю нечто подобное, но незначительность моей степени и сила моих грехов покрывает [всё это] и не дает обнаружиться. Впрочем, твои доблести – моя гордость, многожеланный брат, вершина отцов; поэтому, прекратив похвалу, лучше молись [обо мне], чтобы моя смиренная душа укрепилась в страхе Божием против видимых и невидимых врагов с помощью молитвы и блаженного отца[599] нашего. Я очень боюсь за себя, брат, доколе пребываю в этом теле, и если на что-нибудь дерзаю, то лишь в надежде