отсутствие веры – это ваше личное дело, доктор Варгас, – сказал Эдвард Боншоу. – Но, может быть, сейчас не лучшее время для этого – ради мальчика, – добавил новый миссионер, считавший отсутствие у кого-либо веры своим личным делом.
– О’кей, сеньор Эдуардо, – сказал Хуан Диего айовцу на своем почти идеальном английском. – Я тоже не очень-то верующий – я не намного более верующий, чем доктор Варгас.
Но Хуан Диего был более верующим, чем полагал. У него были сомнения насчет церкви – в том числе насчет взаимоотношений местных Дев, – но чудеса интриговали его. Он был открыт для чудес.
– Не говори так, Хуан Диего, ты слишком молод, чтобы отказываться от веры, – сказал Эдвард.
– Ради мальчика, – сказал Варгас на своем комковато звучащем английском, – возможно, сейчас лучше положиться на реальность, чем на веру.
– Лично я не знаю, во что верить, – начала Лупе, не обращая внимания на то, понимает ли ее хоть кто-нибудь. – Я хочу верить в Деву Гваделупскую, но только посмотрите, как она позволяет помыкать собой, – посмотрите, как Дева Мария манипулирует ею! Как можно доверять Гваделупке, когда она позволяет Марии-монстру быть ее хозяйкой?
– Гваделупка позволяет Марии топтать ее, Лупе, – сказал Хуан Диего.
– Эй! Стоп! Не говори так! – воскликнул Эдвард Боншоу. – Ты слишком молод, чтобы быть циничным. – (Когда речь шла о религии, новый миссионер понимал испанский лучше, чем могло показаться поначалу.)
– Давайте сделаем рентген, Эдуардо, – сказал доктор Варгас. – Давайте двигаться дальше. Эти дети живут в Герреро и работают на свалке, пока их мать убирает за вами. Разве это не цинизм?
– Давайте двигаться дальше, Варгас, – сказал брат Пепе. – Давайте сделаем рентген.
– Это хорошая свалка! – заявила Лупе. – Скажи Варгасу, Хуан Диего, что мы любим эту свалку. С Варгасом и человеком-попугаем мы закончим в «Потерянных детях»! – закричала Лупе, но Хуан Диего ничего не перевел, он молчал.
– Давайте сделаем рентген, – сказал мальчик. Он просто хотел все узнать о своей ноге.
– Варгас думает, что нет смысла оперировать твою ногу, – сообщила ему Лупе. – Варгас считает, что, если кровоснабжение нарушено, ему придется ампутировать ее! Он думает, что ты не сможешь жить в Герреро с одной ногой или хромым! По всей вероятности, Варгас считает, что твоя нога заживет сама по себе под прямым углом – навсегда. Ты снова будешь ходить, но только через несколько месяцев. Ты навсегда останешься хромым – вот что он думает. Варгас удивляется, почему здесь этот человек-попугай, а не наша мать. Скажи ему, что я знаю его мысли! – закричала Лупе брату.
Хуан Диего кивнул:
– Я скажу вам с ее слов, о чем вы думаете.
И он выложил Варгасу все, что говорила Лупе, выразительно помолчав, прежде чем перевести это на английский для Эдварда Боншоу.
Варгас заговорил с братом Пепе, как будто они были одни:
– Ваш ребенок со свалки говорит на двух языках, а его сестра читает мысли. В цирке им было