суеверном ужасе они упали на одно колено и склонив головы – теперь неверующих – что я бессмертен в мире уже точно не будет!?
– Да здравствует Император! Наш Император – мы с тобой! Родина или смерть! Веди нас в бой! – что самое примечательное в этой пафосной картине, то же самое кричали все, ВСЕ роботы от последнего уборщика до телохранителя!
Эта радостная весть вихрем пронеслась по эскадре, и вдруг, как по мановению волшебной палочки, заработали все энергосистемы флота, что, естественно добавило немалую долю мистицизма сцене моего Воскрешения, и подняв мой авторитет в глазах ВСЕГО Экспедиционного корпуса от людей до машин, включительно!
Первое, что я сделал – спрыгнул с моего импровизированного помоста и под оглушительный аккомпанемент криков, словно диких древних варваров – Хух! – хух! – хух! – я пробрался в медбокс моей девочки…
Она лежала, укрытая холодными, белыми простынями, изможденная до предела, она и так малышка сама – метр с кепкой – а у нее пузо, которое намекало, что ребенок родится совсем не маленький, и самое главное – пацан! Моему счастью не было предела! Осторожно, чтобы не испугать её созерцанием этого мумия, я на дрожащих ногах, на цыпочках подошел к её ложу. Аккуратно встал на одно колено и осторожно, словно бесценное изделие взял её беломраморную, ледяную руку в свою, в которой билось адское Пламя Костра Жизни…
Она измученно, ведь она отдала последние капли своих сил, чтобы спасти меня, открыла и не поверила своим глазам, рукой махнула – …Кыш отсюда, мне ещё рано…вот папка вернется, рожу, вот тогда меня и забирай! – я понял, что это разговор со Смертью, она устала бороться за нас троих, жизненные силы вытекали из неё буквально на глазах…
– Всем выйти! – зло скомандовал я, и медроботы вроде начали выгонять бойцов из медбокса, но я рявкнул – ВСЕМ ВОН!, и так как бронестекло в медбоксе вдруг пошло трещинами, и перегородка, скрипя как ржавый шарнир, начала скручиваться спиралью, весь народ скопом, роботы вперемежку с людьми, брызнули из медотсека, понимая, что сейчас будет что – страшное…
В это время, когда все пулей вылетели и оставили меня наедине с моей девочкой…Я вдруг, даже не осознавая себя до конца, закрыл глаза, расслабился и запел какую – то древнюю, очень древнюю песню, монотонно – гортанным голосом, стуча руками по приборам, стенам и стеклу, выбивая какой – то смутно знакомый мне ритм…
– О – О – О – О, а – й – и – и – и – ях! – и так много раз, прямо как шаманы древних индейцев…мало того, я вдруг понял, что я не здесь, а где – то очень далеко, даже не далеко, а очень – очень давно!
Я стоял, укрытый все той же простыней, посреди поляны, на которой горел Большой Костер. Пламя костра было выше меня раза в два, а жар костра заставил трещать ткань и волосы на мне.. Вокруг костра в позе Лотоса сидело несколько десятков мужчин, от совсем молодых до дряхлых стариков…Рядом со мной стоял старый индейский шаман, с бубном в руках и палкой, которой он равномерно отбивал ритм… – Ты пришел