зря так нервничаешь старый пес, это совсем не он. Это некто совершенно другого склада. Мне намного более приятного, но наша гостья м-м-м-м-м-м, не желает нам показываться. Не будем её пугать, Бес, не то сбежит же.
Пес притих, но продолжал настороженно навострив уши смотреть в мою сторону, своими блестящими угольно-черными глазами. Хотя глаз его мне видно не было, тьма играла с воображением, и мне уже мерещилось, что иными они быть и не могли.
Что же делать? Они знают, что я тут. Бежать? Я оглянулась. За моей спиной лишь страшно скалилась черная пустота и неприятный пронизывающий сквозняк шевелил рубашку на спине. Собравшись с духом, я потянула на себя тяжелую дверь. Раздался противный скрип несмазанных петель. Несмело шагнув вперед, меня тот час обдало горячим теплом от камина. Пес, не шевелясь, смотрел на меня.
– О, как это мило с вашей стороны девушка. Вы, наконец, вошли. И вправду чего тянуть, не съедим же мы Вас.
Я молчала в некоем оцепенении – не могла понять, что делать дальше. Осмотревшись, я увидела красивые, полуразрушенные колонны с облетевшей позолотой и внушительными трещинами во весь рост. Справа в самом углу у стены большого зала в удалении от камина и очень мягкого ковра был маленький деревянный столик с дрожа догоравшей свечой. И в этом тусклом блеске сидел человек и что-то писал, сгорбившись над своими трудами. Это был седой старик,с большой бородой в бедной серой рубахе. Он работал столь усердно, что, казалось, ничего не замечал вокруг себя. Ни роскошного камина и персидского ковра, ни страшных трещин огромных колонн, ни убогости своей одежды и столика. Рядом стояла небольшая плошка к которой он иногда прикладывался губами и снова ни на кого не обращая внимания продолжал писать на широких желтых листах бумаги.
– Ну что же вы не проходите ближе к огню? Вам не холодно путешествовать босиком?
Я посмотрела на свои босые ступни, с удивлением отмечая, что он прав. Мое молчание затянулось, хотя совершенно не понимала по какой причине. Я попыталась сказать что-то, но звуки застряли в горле.
– Проходите смелее,– приглашал незримый собеседник, делая жест в сторону низкого каминного стульчика с восхитительно-кровавой обивкой. Словно деревенея, я не могла сделать и шага в его сторону. Внезапно мне стало очень страшно и стыдно одновременно. Страшно увидеть этого человека. Его спокойная речь скорее пугала, чем располагала. В этот момент заметила, как всё вокруг меня начинает всё больше пугать. Эта музыка, тонкий женский голос, перебирающий ноты, казался скорее криками детского ужаса. Я испытывала смятение, мне было стыдно за своё положение. Стою босая на мягком ковре, в незнакомой уже пугающей комнате. Мне стало совсем неуютно, словно была голая, захотелось прикрыться. Я смотрела на спинку кресла, и мне казалось, что сейчас увижу нечто ужасное. Секунды слипаясь растягивали время. Я вдруг поняла, что боюсь внезапно увидеть его лицо. Мне показалось, что крик уже застрял в горле и тут брёвна затрещали в камине еще громче, искры рассыпались в разные