могут не поддержать, если доказательства не будут совершенно бесспорными. А собрать их…
– Я прикажу провести расследование, – сказал Владимир Родионыч.
– Кому?
– Моим людям.
– Вы им верите?
– Да.
– А остальные им верят? – поинтересовался Полковник.
– Что значит?…
А ведь Полковник прав, понял Владимир Родионыч. Отчего это другие должны верить его людям? Более того, остальные члены Совета могут счесть, что таким образом, беря в свои руки отправление правосудия, он хочет подняться над остальными. А это может быть для него чревато многими неприятностями.
– А поручить это кому-нибудь другому вы тоже не сможете, – словно прочитав мысли собеседника, сказал Полковник. – Во-первых, преступником может оказаться именно он, а, во-вторых, кто вам даст гарантию, что его люди укажут на виновного, а не ошибутся, вольно или невольно?
Владимир Родионыч встал с кресла и подошел к окну. Полковник снова прав. Они надежно защитили себя от угрозы снаружи. Они вышли из-под действия законов. Но они остались людьми. И в любой момент…
Кровать, скомканная постель, пропитанная кровью и открытые глаза двадцатилетней девчонки. И нож…
– Стоп, – Владимир Родионыч обернулся к Полковнику, – нож. Это ведь орудие убийства. Нужно просто выяснить, чей нож и все станет на свои места. И мы…
– Приблизительно также рассуждал сегодня телохранитель Маргариты. Ему было совершенно понятно, что, узнав, где кошелек, он поймет, кто его украл, – спокойно сказал Полковник.
– Тогда мне только остается спросить у вас, что вы предлагаете, как панацею от… – Владимир Родионыч попытался подыскать определение, но ничего оригинального в голову не пришло, – …от блох.
– Если вы не возражаете, то я попытаюсь сформулировать требования, а потом перейду, собственно, к моему предложению.
– Я не возражаю, – кивнул Владимир Родионыч.
– Мы с вами пришли к тому, – начал Полковник, – что все наше сообщество… наши… э… новые дворяне не подпадают под действие общепринятых законов. Мы выше этой суеты. Мы – новые. Именно мы – «новые русские», а не вся эта шелупонь на джипах. Они думают, что правят жизнью, но на самом деле, это мы им позволяем так думать. В любой момент мы можем приказать, и все закончится. Никто снизу не посмеет нас тронуть, так как надеется, что сможет заслужить путевку в наше общество. Вот как, например, я.
Владимир Родионыч слушал, не перебивая.
– Мы даже имеем свои собственные службы безопасности, которые, в принципе, должны нас оберегать не только и не столько от попыток этих снизу мешать нам, но и друг от друга. Новые русские верят друг другу ничуть не больше, чем государству. А посему никто из нас не застрахован от неожиданности, подобной той, которую я устроил двум телохранителям. Более того, те двое ничем не рискуют, устроив потасовку, а мы имеем слишком большую силу, чтобы позволить друг другу ее применять. Таким образом, столкнувшись с неожиданностью, вот с таким вот убийством, мы понимаем, что никто